А что тут думать взять все и поделить
Взять всё и поделить
Смотреть что такое «Взять всё и поделить» в других словарях:
Алчность (телеигра) — Алчность … Википедия
Первая Балканская война — Балканские войны Вверху: Картина Василиоса Хадзиса … Википедия
Первая балканская война — Балканские войны Константин I вступает с армией в Салоники Дата 9 октября 1912 года … Википедия
Хроника Великой Отечественной войны/Январь 1942 года — Хроника Великой Отечественной войны 1941: июнь · июль · август · сентябрь · октябрь · ноябрь · декабрь 1942 … Википедия
Александр II (часть 2, XIII-XIX) — XIII. Дела внутренние (1866—1871). 4 го апреля 1866 года, в четвертом часу дня, Император Александр, после обычной прогулки в Летнем саду, садился в коляску, когда неизвестный человек выстрелил в него из пистолета. В эту минуту, стоявший в… … Большая биографическая энциклопедия
Хроника Великой Отечественной войны. Январь 1942 г. — Хроника Великой Отечественной войны 1941: июнь · июль · август · сентябрь · октябрь · ноябрь · декабрь · 1942: январь · февраль · март · … Википедия
Хроника Великой Отечественной войны. Январь 1942 года — Хроника Великой Отечественной войны 1941: июнь · июль · август · сентябрь · октябрь · ноябрь · декабрь · 1942: январь · февраль · март · … Википедия
Хроника Великой Отечественной войны. Январь 1942 года. — Хроника Великой Отечественной войны 1941: июнь · июль · август · сентябрь · октябрь · ноябрь · декабрь · 1942: январь · февраль · март · … Википедия
Приют для бездомных животных — Собака в приюте пожизненного содержания. Вашингтон … Википедия
Джобс, Стив — Стив Джобс Steve Jobs … Википедия
А что тут думать взять все и поделить
— Нет, нет и нет! — настойчиво заговорил Борменталь, — извольте заложить.
— Ну, что, ей-богу, — забурчал недовольно Шариков.
— Благодарю вас, доктор, — ласково сказал Филипп Филиппович, — а то мне уже надоело делать замечания.
— Всё равно не позволю есть, пока не заложите. Зина, примите майонез у Шарикова.
— Как это так «примите»? — расстроился Шариков, — я сейчас заложу.
Левой рукой он заслонил блюдо от Зины, а правой запихнул салфетку за воротник и стал похож на клиента в парикмахерской.
— И вилкой, пожалуйста, — добавил Борменталь.
Шариков длинно вздохнул и стал ловить куски осетрины в густом соусе.
— Я ещё водочки выпью? — заявил он вопросительно.
— А не будет ли вам? — осведомился Борменталь, — вы последнее время слишком налегаете на водку.
— Вам жалко? — осведомился Шариков и глянул исподлобья.
— Глупости говорите… — вмешался суровый Филипп Филиппович, но Борменталь его перебил.
— Не беспокойтесь, Филипп Филиппович, я сам. Вы, Шариков, чепуху говорите и возмутительнее всего то, что говорите её безапелляционно и уверенно. Водки мне, конечно, не жаль, тем более, что она не моя, а Филиппа Филипповича. Просто — это вредно. Это — раз, а второе — вы и без водки держите себя неприлично.
Борменталь указал на заклеенный буфет.
— Зинуша, дайте мне, пожалуйста, ещё рыбы, — произнёс профессор.
Шариков тем временем потянулся к графинчику и, покосившись на Борменталя, налил рюмочку.
— И другим надо предложить, — сказал Борменталь, — и так: сперва Филиппу Филипповичу, затем мне, а в заключение себе.
Шариковский рот тронула едва заметная сатирическая улыбка, и он разлил водку по рюмкам.
— Вот всё у вас как на параде, — заговорил он, — салфетку — туда, галстук — сюда, да «извините», да «пожалуйста-мерси», а так, чтобы по-настоящему, — это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме.
— А как это «по-настоящему»? — позвольте осведомиться.
Шариков на это ничего не ответил Филиппу Филипповичу, а поднял рюмку и произнёс:
— Ну желаю, чтобы все…
— И вам также, — с некоторой иронией отозвался Борменталь.
Шариков выплеснул содержимое рюмки себе в глотку, сморщился, кусочек хлеба поднёс к носу, понюхал, а затем проглотил, причём глаза его налились слезами.
— Стаж, — вдруг отрывисто и как бы в забытьи проговорил Филипп Филиппович.
Борменталь удивлённо покосился.
— Стаж! — повторил Филипп Филиппович и горько качнул головой, — тут уж ничего не поделаешь — Клим.
Борменталь с чрезвычайным интересом остро вгляделся в глаза Филиппа Филипповича:
— Вы полагаете, Филипп Филиппович?
— Нечего полагать, уверен в этом.
— Неужели… — начал Борменталь и остановился, покосившись на Шарикова.
Тот подозрительно нахмурился.
— Spаtеr… — негромко сказал Филипп Филиппович.
— Gut, — отозвался ассистент.
Зина внесла индейку. Борменталь налил Филиппу Филипповичу красного вина и предложил Шарикову.
— Я не хочу. Я лучше водочки выпью. — Лицо его замаслилось, на лбу проступил пот, он повеселел. И Филипп Филиппович несколько подобрел после вина. Его глаза прояснились, он благосклоннее поглядывал на Шарикова, чёрная голова которого в салфетке сияла, как муха в сметане.
Борменталь же, подкрепившись, обнаружил склонность к деятельности.
— Ну-с, что же мы с вами предпримем сегодня вечером? — осведомился он у Шарикова.
Тот поморгал глазами, ответил:
— В цирк пойдём, лучше всего.
— Каждый день в цирк, — благодушно заметил Филипп Филиппович, — это довольно скучно, по-моему. Я бы на вашем месте хоть раз в театр сходил.
— В театр я не пойду, — неприязненно отозвался Шариков и перекосил рот.
— Икание за столом отбивает у других аппетит, — машинально сообщил Борменталь. — Вы меня извините… Почему, собственно, вам не нравится театр?
Шариков посмотрел в пустую рюмку как в бинокль, подумал и оттопырил губы.
— Да дурака валяние… Разговаривают, разговаривают… Контрреволюция одна.
Филипп Филиппович откинулся на готическую спинку и захохотал так, что во рту у него засверкал золотой частокол. Борменталь только повертел головою.
— Вы бы почитали что-нибудь, — предложил он, — а то, знаете ли…
— Уж и так читаю, читаю… — ответил Шариков и вдруг хищно и быстро налил себе пол стакана водки.
— Зина, — тревожно закричал Филипп Филиппович, — убирайте, детка, водку больше уже не нужна. Что же вы читаете?
В голове у него вдруг мелькнула картина: необитаемый остров, пальма, человек в звериной шкуре и колпаке. «Надо будет Робинзона»…
— Эту… как её… переписку Энгельса с эти м… Как его — дьявола — с Каутским.
Борменталь остановил на полдороге вилку с куском белого мяса, а Филипп Филиппович расплескал вино. Шариков в это время изловчился и проглотил водку.
Филипп Филиппович локти положил на стол, вгляделся в Шарикова и спросил:
— Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного.
Шариков пожал плечами.
— С кем? С Энгельсом или с Каутским?
— С обоими, — ответил Шариков.
— Это замечательно, клянусь богом. «Всех, кто скажет, что другая…» А что бы вы со своей стороны могли предложить?
— Да что тут предлагать. А то пишут, пишут… Конгресс, немцы какие-то… Голова пухнет. Взять всё, да и поделить…
— Так я и думал, — воскликнул Филипп Филиппович, шлёпнув ладонью по скатерти, — именно так и полагал.
— Вы и способ знаете? — спросил заинтересованный Борменталь.
— Да какой тут способ, — становясь словоохотливым после водки, объяснил Шариков, — дело нехитрое. А то что же: один в семи комнатах расселился штанов, у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет…
— Насчёт семи комнат — это вы, конечно, на меня намекаете? — Горделиво прищурившись, спросил Филипп Филиппович.
Шариков съёжился и промолчал.
— Что же, хорошо, я не против дележа. Доктор, скольким вы вчера отказали?
— Тридцати девяти человекам, — тотчас ответил Борменталь.
— Гм… Триста девяносто рублей. Ну, грех на трех мужчин. Дам — Зину и Дарью Петровну — считать не станем. С вас, Шариков, сто тридцать рублей. Потрудитесь внести.
— Хорошенькое дело, — ответил Шариков, испугавшись, — это за что такое?
— За кран и за кота, — рявкнул вдруг Филипп Филиппович, выходя из состояния иронического спокойствия.
— Филипп Филиппович, — тревожно воскликнул Борменталь.
— Вы, Шариков, третьего дня укусили даму на лестнице, — подлетел Борменталь.
— Вы стоите… — рычал Филипп Филиппович.
— Да она меня по морде хлопнула, — взвизгнул Шариков, — у меня не казённая морда!
— Потому что вы её за грудь ущипнули, — закричал Борменталь, опрокинув бокал, — вы стоите…
— Вы стоите на самой низшей ступени развития, — перекричал Филипп Филиппович, — вы ещё только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, и вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как всё поделить… А в то же время вы наглотались зубного порошку…
— Третьего дня, — подтвердил Борменталь.
— Ну вот-с, — гремел Филипп Филиппович, — зарубите себе на носу, кстати, почему вы стёрли с него цинковую мазь? — Что вам нужно молчать и слушать, что вам говорят. Учиться и стараться стать хоть сколько-нибудь приемлемым членом социалистического общества. Кстати, какой негодяй снабдил вас этой книжкой?
— Все у вас негодяи, — испуганно ответил Шариков, оглушённый нападением с двух сторон.
— Я догадываюсь, — злобно краснея, воскликнул Филипп Филиппович.
— Ну, что же. Ну, Швондер дал. Он не негодяй… Что я развивался…
— Я вижу, как вы развиваетесь после Каутского, — визгливо и пожелтев, крикнул Филипп Филиппович. Тут он яростно нажал на кнопку в стене. Сегодняшний случай показывает это как нельзя лучше. Зина!
— Зина! — кричал Борменталь.
Зина прибежала бледная.
— Зина, там в приёмной… Она в приёмной?
— В приёмной, — покорно ответил Шариков, — зелёная, как купорос.
— Ну, сейчас палить, — отчаянно воскликнул Шариков, — она казённая, из библиотеки!
— Переписка — называется, как его… Энгельса с этим чёртом… В печку её!
— Я бы этого Швондера повесил, честное слово, на первом суку, — воскликнул Филипп Филиппович, яростно впиваясь в крыло индюшки, — сидит изумительная дрянь в доме — как нарыв. Мало того, что он пишет всякие бессмысленные пасквили в газетах…
Шариков злобно и иронически начал коситься на профессора. Филипп Филиппович в свою очередь отправил ему косой взгляд и умолк.
«Ох, ничего доброго у нас, кажется, не выйдет в квартире», — вдруг пророчески подумал Борменталь.
Зина унесла на круглом блюде рыжую с правого и румяную с левого бока бабу и кофейник.
— Я не буду её есть, — сразу угрожающе-неприязненно заявил Шариков.
— Никто вас не приглашает. Держите себя прилично. Доктор, прошу вас.
В молчании закончился обед.
Шариков вытащил из кармана смятую папиросу и задымил. Откушав кофею, Филипп Филиппович поглядел на часы, нажал на репетитор и они проиграли нежно восемь с четвертью. Филипп Филиппович откинулся по своему обыкновению на готическую спинку и потянулся к газете на столике.
— Доктор, прошу вас, съездите с ним в цирк. Только, ради бога, посмотрите в программе — котов нету?
— И как такую сволочь в цирк пускают, — хмуро заметил Шариков, покачивая головой.
— Ну, мало ли кого туда допускают, — двусмысленно отозвался Филипп Филиппович, — что там у них?
— У Соломонского, — стал вычитывать Борменталь, — четыре какие-то… юссемс и человек мёртвой точки.
— Что за юссемс? — Подозрительно осведомился Филипп Филиппович.
— Бог их знает. Впервые это слово встречаю.
— Ну, тогда лучше смотрите у Никитиных. Необходимо, чтобы было всё ясно.
— У Никитиных… У Никитиных… Гм… Слоны и предел человеческой ловкости.
— Так-с. Что вы скажете относительно слонов, дорогой Шариков? — недоверчиво спросил Филипп Филиппович.
— Что же, я не понимаю, что ли. Кот — другое дело. Слоны — животные полезные, — ответил Шариков.
— Ну-с и отлично. Раз полезные, поезжайте и поглядите на них. Ивана Арнольдовича слушаться надо. И ни в какие разговоры там не пускаться в буфете! Иван Арнольдович, покорнейше прошу пива Шарикову не предлагать.
«Взять все, да и поделить». Чей лозунг?
Про образ Шарикова Полиграфа Полиграфовича
Если либеральная общественность и официальная пропаганда в чем сходятся, так это в ненависти к коммунизму. Один из лозунгов, а лучше называть это современным словом «мем» — образ Шарикова Полиграфа Полиграфовича из кинофильма «Собачье сердце».
Тыкают этот лозунг к месту и мимо, но с завидной регулярностью. Особо любят цитировать слова героя «взять, отнять и поделить». Ох, как же мерзок Шариков и идея отнять и поделить. Актер старался, режиссер старался, сотни пропагандистов старались и создали мерзкий образ.
При этом, большинство тех, кто пользуется этим лозунгом, не удосужились прочитать саму повесть М. А. Булгакова. Когда читаешь книгу, то с удивлением обнаруживаешь, что там один единственный положительный персонаж – Швондер. Только он занят полезным для общества делом. Он следит, чтобы в доме не разморозили отопление. Чтобы свет гас два раза в сутки, а не один раз и насовсем. Объясняет непонятливым жильцам, что паркет сжигать не надо.
Профессор занят бесчеловечными экспериментами, незаконными абортами несовершеннолетних и помощью престарелым импотентам. Мягко говоря, странная деятельность для «мировой знаменитости» и «московского студента». Когда же «светило» создает новую человеческую личность, то не предпринимает вообще никаких попыток образовать подопечного, кроме бесконечных упреков и нагоняев. Если вам, уважаемые читатели, с детства вдалбливать в голову мысль, что вы находитесь «на самой низкой ступени развития», вы вряд ли вырастете интеллектуально и морально здоровыми личностями. К Шарикову относятся именно так. Результат закономерен.
Но о таких очевидных вещах пропагандисты неолиберализма не задумываются. Самое мерзкое и страшное именно «отнять и поделить». Какие отвратные были большевики, раз взяли, отняли и поделили.
Откуда же взялись баснословные богатства аристократов царской России? Из воздуха? Нет. Их отняли и поделили. Отняли у крестьян и поделили между «благородными». Князь Олег приехал к древлянам и сообщил, что они теперь будут платить ему «за крышу», а всех несогласных он попросту перерезал. Когда читаешь о былинных князьях, иногда путаешь их методы с рэкетирами девяностых. Разница, впрочем, умозрительная, но начиналось богатство именно с «отнять и поделить».
Ой, да когда это было, скажет читатель. Можно вернуться вполне обозримое и осязаемое прошлое. Те же девяностые. Когда отняли у всего народа и поделили между «людьми с хорошими лицами». У некоторых из них, правда, купола на спине наколоты, но это ведь мелочи, не так ли?
Не говоря уже о том, как отняли у людей по пять лет жизни в результате пенсионной реформы. Поделились же этим отъемом, не со всеми гражданами, а только с «тонкой интеллигентной прослойкой».
Так что принцип «отнять и поделить» придуман отнюдь не коммунистами и действует по сей день во всем мире. Коммунисты требуют «вернуть и не воровать». А вот это уже непростительное хамство всякого «пролетарского быдла», с точки зрения богатеев.
«Взять всё да и поделить»
Именно сегодня, 25 октября по-старому или 7 ноября по-новому, хотел бы обратить ваше внимание на один диалог из русской художественной литературы. Вы его неоднократно видели и слышали, но обращали ли внимание на детали?
«Филипп Филиппович локти положил на стол, вгляделся в Шарикова и спросил:
– Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного?
Шариков пожал плечами.
– Да не согласен я.
– С кем? С Энгельсом или с Каутским?
– С обоими, – ответил Шариков.
– Это замечательно, клянусь богом. «Всех, кто скажет, что другая. » А что бы вы со своей стороны могли предложить?
– Да что тут предлагать. А то пишут, пишут. конгресс, немцы какие-то. Голова пухнет. Взять всё да и поделить».
О чём диалог профессора Преображенского с Шариковым? О «социальной справедливости»? Нет! Он о способе приобретения богатства.
Совершенно неслучайно Шариков говорит «взять всё да и поделить», но не говорит «поровну». Ему это не нужно. Ему нужно «харчеваться» за счёт профессора, но не работать. Ему нужна сперва Зина, а потом и машинистка, но без обязательств. И должность в очистке.
Диалог профессора и Полиграфа Полиграфовича о способе приобретения материальных благ. О том, чтобы оперировать и не допускать разруху. Или о том, чтобы взять чужое и поделить между подельниками.
Об этом важно помнить.
Тот диалог о событиях 101-летней давности состоялся 95 лет назад. Но именно его эхо и сегодня определяет нашу жизнь.
Взять всё и поделить
Из повести «Собачье сердце» (1925, опубл. 1987) Михаила Афанасьевича Булгакова (1891 — 1940), слова Шарикова. За обедом он, в ответ на упреки профессора Преображенского («вы бы почитали что-нибудь»), сообщил, что читает «переписку Энгельса с этим. Как его — дьявола — Каутским». На вопрос, что он думает по поводу прочитанного, Шариков сказал. «—Да не согласен я. — С кем. Энгельсом или Каутским. — С обоими, — ответил Шариков. — Это замечательно, клянусь Богом. Всех, кто скажет, что другая. А что бы вы со своей стороны могли предложить. — Да что тут предлагать. А то пишут, пишут. Конгресс, немцы какие-то. Голова пухнет. Взять всё, да и поделить. — Так я и думал, — воскликнул Филипп Филиппович, шлепнув ладонью по скатерти, — именно так и полагал».
Цитируется как иронический комментарий к позиции сторонников «уравниловки», то есть примитивного подхода к решению сложных социально-экономических проблем..
Взявшие меч – мечом погибнут – выражение из Евангелия (Матф., 26, 52). П.А. Павленко (1899-1951), ставивший себе задачу создать образ полководца-патриота, в известном сценарии вложил эти слова в несколько измененном виде в уста Александра Невского. «Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет. На том стояла и стоит русская земля!» (П.А. Павленко. Александр Невский. Киноповесть). Кинофильм «Александр Невский» был выпущен на экран 1 декабря 1938 г. Текст, созданный Павленко. «Кто с мечом к нам в..
Из Библии. В, Евангелии от Матфея (гл. 26, ст. 51^—52) говорится. «И вот, один из бывших с Иисусом,, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо. Тогда говорит ему Иисус. Возврати меч твой в его место. Ибо все, взявшие меч, мечем погибнут». Вероятно, составители евангельских текстов воспользовались уже готовой формулой, которая существовала в античном мире, в частности в Древнем Риме «Кто воюет мечом, от меча и погибает» Именно этими евангельскими словами, в..
Дополнительный поиск Взять всё и поделить 