Что понимает под я паскаль

Блез Паскаль

Понимание человека как личности. По мнению Блеза Паскаля (1623—1662), задача философии и науки состоит в том, чтобы понять человека. Философа заботит не абстрактное понимание того, что такое человек вообще, а переживания и метания каждой отдельной личности, отдельного «Я», оказавшегося в этом мире. Любой индиви­дуум являет собой целый самостоятельный бесконечный мир.

Паскаль считает, что онтологически, т.е. на уровне бытия, по сравнению с миром человек ничтожен. Он пишет: «Что такое чело­век? Относительно бесконечного — ничто, и все в сравнении ни с чем, а значит, нечто среднее между всем и ничем». Человек слаб, легко уничтожим, подобно тростнику подвержен колебаниям настро­ений, мыслей и верований. Подобно растению он «привязан» к свое­му месту обитания — Земле, а также к конкретному периоду време­ни, отпущенному ему для жизни.

Но Паскаль находит оптимистический выход для личности из си­туации безысходности жизни. «Человек, — пишет мыслитель, — не просто тростник, слабое порождение природы, он — мыслящий тростник. Не трудно уничтожить его, но если все же суждено челове­ку быть раздавленным, то он умеет и в смерти быть на высоте; у него есть понимание превосходства вселенной, но такого понимания нет у вселенной. Так научимся же мыслить достойно: в этом основа нрав­ственности».

РазделУ Философий Нового времени

Таким образом, Паскаль находит, что достоинство человека не в овладении пространством, а в уникальной способности своей мыслью охватывать пространство. Величие человека в способности мыслить и, мысля, осознавать собственное ничтожество, которое не могут осоз­нать ни деревья, ни камни, ни животные. Человек для того и рожден, чтобы мыслить, в этом проявляются его достоинство и назначение.

Жить здесь и сейчас. Традиционная философия всегда рассматри­вала человека двояко: либо как существо духовное, устремленное к совершенству и посмертному вечному блаженству, либо как существо природное, которое должно вернуться к своей «естественности». И в том и в другом варианте еще остается вопрос о принципиальной воз­можности обретения либо будущего, либо былого совершенства. В любом случае человек живет либо прошлым, либо будущим, а о на­стоящем практически не задумывается или думает лишь с точки зре­ния того, как обеспечить будущее. «Вот и получается, — пишет Пас­каль, — что мы никогда не живем, а лишь располагаем жить и, уповая на счастье, так никогда его и не приобретаем».

Развлечения как бегство от самих себя. Человек не способен найти смысл жизни в одиночку, а потому он достоин сожаления, ибо не знает, как ему быть, что выбрать. Даже декартовский принцип «Я мыслю, следовательно, существую» может быть подвержен сомне­нию: «А действительно ли я мыслю?». Иллюзорность и неопределен­ность мира, человеческое ничтожество и суетность жизни очевидны всем. Некоторые люди решают их просто не замечать, а поняв тщет­ность поисков смысла жизни, выбирают развлечение, не думая о смерти, о грехе, и потому счастливы.

Паскаль считает, что такая позиция ведет человека к погибели. Развлечения быстро надоедают, и человек ищет нечто все более и более сильнодействующее, приходя в конечном итоге к смерти. Раз­влечения, по Паскалю, это бегство от самих себя, самая тяжкая форма ничтожности, ибо блокирует путь к выздоровлению души, единственным спасением для которой он полагает религиозный путь.

«Пари Паскаля». Человеческий разум принципиально не может постичь Бога или удостовериться в наличии Божественного бытия. Следует ли людям так безрассудно отдаваться вере в Него? Паскаль считает, что, оказавшись в этом мире, мы уже втянуты в игру, от ко­торой сами не можем отказаться. Мы обязаны выбрать одно из убеж­дений: наличие либо отсутствие Бога в мире. Если мы выбираем от­сутствие Бога, не веря в его существование, то тем самым наша жизнь обрекается на конечное существование. Если же выбираем на­личие Бога, то у нас, во всяком случае, появляется шанс выиграть бесконечную блаженную жизнь. «Ставя» на Бога, мы поступаем ра-

Тема 14. Развитие философии Нового времени

зумно, ничего не теряя, но получая великие перспективы. Этот аргу­мент философа в пользу религиозной веры получил название «Пари Паскаля».

Источник

ФИЛОСОФИЯ СЕРДЦА И РАЗУМА БЛЕЗА ПАСКАЛЯ

Блез Паскаль (1623—1662 гг.) — великий математик, физик, гениальный психолог. Многострадальная, подвижническая, исполненная неутомимых трудов и духовных исканий жизнь Паскаля была поистине путем познания великого верующего человека. Как познающий философ он олицетворял собой опыт о противоречиях человеческого существования.

Трагедия и парадоксальность его жизни проявлялись буквально во всем, что ей сопутствовало: он добивался замечательных результатов в науке и одновременно признавал ее суетность; философствовал о природе человека, но лишь снискал славу философа одиночества; был ревностным католиком, но при этом морально защищал людей, осужденных католической церковью в качестве еретиков.

Философию Паскаля можно по праву считать моделью всякой подлинно духовной жизни, образцом переживания борьбы противоположных сил и стремлений независимо от эпохи и национальной традиции. Он жил внутренним конфликтом и сообразно ему философствовал, мысля оппозициями, не признающими компромиссов и синтезов: требуя для всякой идеи противоположной. Это было его условием и методом достижения Истины, борьбой против умственной односторонности.

Паскаль не вырабатывал систему метафизики, не занимался гносеологией как таковой, не писал специальных трактатов, посвященных морали. Но его философская эссеистика, а это, прежде всего, «Письма к Провинциалу» и посмертно опубликованные фрагменты, известные как «Мысли», затрагивает сложнейшие философские проблемы и представляет собой предельную ясность и глубину изложения мыслей.

Будучи истинным сыном XVII в., Паскаль начал свое философское творчество с изучения проблемы метода, поиска самоочевидного. Эта проблема решалась им путем различения способностей человека. Паскаль считал, что любое знание содержит утверждения, истинность которых для людей несомненна, хотя доказать эту истинность невозможно. Примером таких истин, которые Паскаль называет первыми началами, является существование пространства, времени, движения, бесконечного числового ряда. Сферу этих первичных принципов, а также не менее очевидных и истинных положений типа «я существую», «я умру», Паскаль обозначил понятием «сердце». Именно сердце как вместилище первоначал составляет фундамент всех естественно-научных, математических и моральных знаний. С его «чувствований» собственно и начинаются все естественно-научные и математические доказательства. Сердце сразу чувствует то, что затем постепенно, но также достоверно доказывает разум. При этом разум не подчинен сердцу, он нечто отличное от сердца, и в тоже время они сообща составляют мышление человека. Более того, строго говоря, непосредственная данность первичных начал у Паскаля относительна, она опосредована умозаключениями, работой разума, однако эта работа совершается незаметно для нас, воочию не явлена, и она есть результат многократного повторения известных связей в опыте, попросту, результат привычки.

Основную проблему всех научных изысканий Паскаля составили чудо и тайна математической и астрономической бесконечности. Своей бескрайностью и мощью пространство завораживало Паскаля, его глубоко занимал вопрос: что есть человек в бесконечности? А в свою очередь ответ на него определил основную философскую тему Паскаля: величие и ничтожество человека.

Вокруг человека бесконечность, знания же которыми когда бы то ни было будет располагать человечество всегда будут конечными. Даже непрестанный прогресс человеческих знаний не обеспечивает достижения нами окончательного, абсолютно верного, полного знания о чем бы то ни было. Охватить бесконечность всего может только бесконечный разум.

Поэтому все науки имеют перед собой бесконечные задачи, а наше знание при этом есть отчасти знание — отчасти незнание. Во всяком познании каждое достижение представляет собой новую проблему и всякий твердый результат ускользает от нас, это касается и пути познания математики, которую Паскаль считал эталоном науки.

Хотя абсолютно совершенное научное знание, по Паскалю, недостижимо, но знание несовершенное, доступное нам, содержащее те или иные отклонения от истины, тем не менее достоверно и чрезвычайно ценно. Ценно оно в своей способности отделять прекрасное от отвратительного, справедливое от несправедливого, высокое от низменного, добро от зла. Все это требовало суждений, но не теоретических, как в математике, а суждений о ценности.

Но бесконечность и ценность научного познания не единственная прерогатива человека. Наряду с разумом имеется иной противостоящий ему источник жизни. Он кроется в наших органах чувств и определяет принципы чистого воображения, следствием и мерилом которых выступает удовольствие, а в пределе — счастье человека. Счастью, по Паскалю, не чужды даже святые. Если разум, в принципе, не в состоянии приносить нам ожидаемого удовлетворения, то переживание мимолетной радости, боли или любопытства мгновенно заполняет человеческое сердце и уже одним этим руководит нами. Познание Истины прежде всего сердечное.

Таким образом, появляется антиномия: человек одновременно влюблен в истину и терзаем страстью, он знает лишь бесконечное, а любит лишь конечное и преходящее. Человеку невозможно выбрать что-то одно, исключив при этом другое. Он не может выбрать потому, что «в нашем мире ничего не бывает безусловно истинно и, значит, все ложно».

Наш разум и наше сердце равно ущербны, поскольку сердце может сообщить лишь о немногих самоочевидных вещах, а разум становится слишком ненадежным, чуть только он покидает пределы геометрии. Истинное имя человеку — двойственность. Человек «дубъект», обреченный в моменты примирения с разумом бороться со страстями и наоборот. Он — «парадокс», величие которого заключается в осознании своего ничтожества. Это тот конечный пункт, с которого философия Паскаля начинает приуготовлять дорогу к окончательной истине.

Природа человека основана на антиномиях и одного мышления (разума и сердца) недостаточно, чтобы их преодолеть. Противоречие естественного порядка может быть разрешено только сверхъестественным образом. Разум может быть полезен лишь для нахождения доводов, для убеждения в истинах религии. И здесь у Паскаля, в его гносеологии, появляется понятие благодати. Паскаль убежден, что еще выше моральных ценностей стоят ценности религиозные и что иерархия ценностей установлена Богом и дана в христианском Откровении. Благодаря благодати сердце ощущает, а разум понимает лишь то, что им дано будет ощутить и понять. Иначе человек обречен на суетные и бесполезные рассуждения. Паскаль фактически возвращается к библейскому пониманию разума, мудрости, сердца.

Пережив глубокое обращение сердца, он обратился от Бога философов к Живому Богу, Богу Любви. И та изначальная самоочевидность, которая воспринимается сердцем, теперь есть всецело результат присутствия в человеке веры. Именно вера, помещенная в сердце, дает человеку силу, чтобы отказаться от себя, от своей индивидуальности и склониться к Богу, поскольку с самого момента возникновения ненависти к себе мы получаем возможность любить Бога, ощущать Бога, а не доказывать Его бытие задним числом. Вера у Паскаля не тайна, но состояние мистической сущности человека, открытое ему только сердцем. Философия Паскаля имеет своей вершиной гармонию сердца, в которой все совмещается: и вера с наукой; и Бог философов с богом Авраама; и внутренний конфликт «мыслящего тростника» с отдачей Богу всего себя.

Приложение. БЛЕЗ ПАСКАЛЬ О СЕРДЦЕ (из книги «Мысли»)

474. Любое рассуждение нашего разума сводится к оправданию победы чувства над этим самым разумом.

А вот воображение и подобно чувству, и противоположно ему, поэтому отличить одно от другого не так-то просто. С равным успехом можно утверждать и что чувство — плод воображения, и что именно воображение — самое подлинное чувство. Тут необходимо опираться на некое твердое правило. Разум это правило подсказывает, но он в плену у всех наших чувств, вот и получается, что никаких твердых правил не существует.

Итак, подобное бессилие разума должно сбить спесь с него, жаждущего быть полномочным судьей всем и всему, не поколебав при этом нашей уверенности. Будь на то Господня воля, мы никогда не нуждались бы в нем и все существенное познавали бы с помощью инстинкта и чувства. Но природа отказала нам в этом благе, она отмерила нам более чем скудные познания именно в самом существенном, меж тем как все прочие сведения мы и впрямь обретаем с помощью разума.

Вот почему те, кого Бог сподобил обрести веру по велению сердечного чувства, так счастливы, а их убеждения так неколебимы. Что же касается всех прочих, нам остается одно — склонять этих людей к вере доводами разума в ожидании, пока Господь не откроет их сердцам истину, ибо только вера, идущая от сердца, возвышая человека над всем человеческим, обещает ему вечное спасение.

Источник

Вопрос Паскаля и попытка ответа

Вопрос Паскаля и попытка ответа

Приведу вначале в оригинале знаменитый вопрос Паскаля (приложив гугловский перевод):

«Когда я рассматриваю короткую продолжительность моей жизни, поглощенную предыдущей и последующей вечностью, memoria hospitis unius diei praetereuntis [память о госте одного дня, который проходит мимо (лат)], небольшое пространство, которое я заполняю и которое вижу погруженным в бесконечную необъятность пространств, которые я игнорирую и которые игнорируют меня, я боюсь и удивляюсь, увидев себя здесь, а не там, потому что НЕТ ПРИЧИН [выделено мной – А.Л], почему быть мне здесь, а не там, почему сейчас, а не тогда. Кто меня сюда поместил? По чьему приказу и под чьим контролем это место и время предназначались для меня?»

Из формулировки Паскаля видно, какое громадное значение он придавал этому загадочному феномену под названием «Я». И, похоже, он отделял свое «Я» от своего физического тела. Иначе, причины, об отсутствии которых он пишет, лежали бы на поверхности: родители Паскаля поженились тогда-то и произвели его на свет тогда-то.

Итак, допустим, что мы хотим охарактеризовать некую человеческую Личность (Личность = Индивидуальность + «Я») со всеми ее особенностями. Нам придется выделить множество параметров, присущих этой Личности: уровни агрессии, эмпатии, тревожности и так далее; литературные, музыкальные и театральные пристрастия и многое другое. Заметим теперь, что все перечисленные параметры (кроме «Я», о котором речь впереди) изменчивы в той или иной степени. В юности эти параметры одни, в зрелом возрасте – другие, в старости – третьи. Более того, некоторые параметры могут меняться не плавно, а скачкообразно – например, после инсульта.

И только ощущение собственного «Я» как «себя самого» не меняется.

Здесь важно не допустить путаницы в терминологии. Конечно, в разное время человек может быть по-разному чувствителен к физической боли, голоду, холоду, по-разному оценивать себя самого и т.д.

Но ощущение самого себя либо есть (человек в сознании), либо этого ощущения нет (человек находится в бессознательном состоянии). Мне больно или не больно, страшно или не страшно, смешно или не смешно. Когда речь идет о «Я» (а не об Индивидуальности) важна не интенсивность ощущений, не их оттенки (на которые можно повлиять извне), а только тот факт, что это мои ощущения, а не чьи-то еще. При этом ощущение собственного «Я» не может быть частичным, дробным. Действительно,

невозможно, например, сказать: «Сегодня неплохо пообедал почти я»; « Завтра холодно будет не совсем мне»; «Скучно и грустно через неделю станет наполовину мне» или «Через месяц надо будет выйти на работу почти совсем уже не мне». Все эти фразы абсурдны и естественный язык их отторгает.

Во-первых: невозможно ощущать свое «Я» как свое лишь отчасти. «Я» может быть либо полностью своим, либо чужим.

Во-вторых: каждый человек, планируя свое будущее, рассчитывает на то, что в его неизбежно изменившемся физическом теле будет присутствовать его собственное «Я» (то самое «Я», которое он ощущает в данный момент), а не какое-то постороннее, чужое.

Вот какое возражение я получил от одного из своих респондентов (передаю смысл):

«Твоя попытка поймать и прибить гвоздиками “самосознание Я” не удалась. Я сам, погружаясь в воспоминания, ощущаю только изменение своего «Я». Я нынешний и Я двадцатилетний – два абсолютно разных человека.»

Если бы свойства тождественного постоянства у «Я» не было, то всякая деятельность, направленная не просто на сиюминутное удовлетворение потребностей, а в будущее, была бы бессмысленна. Однако человеку, по-видимому, присуща врожденная убежденность в неизменности собственного «Я». Для доказательства этого утверждения рассмотрим следующий

Мысленный эксперимент. Испытуемому предлагается определенная сумма денег, с тем условием, что через неделю нужно будет вернуть ее в десятикратном размере. Обоснование сделки:

— Через неделю в вашем теле будет обитать совершенно другое «Я», поэтому сделка для вас выгодна: фактически расплачиваться будете не вы, а та Личность, которая обоснуется через неделю в вашем теле.

Нужно ли объяснять, что такое обоснование никого не убедит (моральную сторону вопроса оставим в стороне). Что, в сущности, и доказывает врожденную убежденность человека в неизменности собственного «Я».

— Так как операция будет проходить под общим наркозом, то ваше «Я» будет на время операции отключено. После операции к вашему телу подключится созданное вашим изменившимся за время операции мозгом совершенно случайное «Я», поэтому сделка для вас выгодна: фактически расплачиваться будете не вы, а та Личность, которая обоснуется через неделю в вашем теле.

Что нового привносит этот усиленный мысленный эксперимент? Как и в предыдущем случае, обоснование сделки никого не убеждает. Но тогда возникает вопрос: если «Я» сохраняется, то где оно существует, будучи отключено от тела?

Теперь мне хочется поставить одну задачу (и, заодно, предложить ее решение).

Задача. Как доказать инопланетянину, что люди – не биороботы, а живые существа, обладающие собственным «Я»?

Наблюдая за размеренной и скучноватой или, напротив, сумбурной и беспорядочной человеко-жизнью, инопланетянин будет вправе предположить, что попал на планету, населенную биороботами, произошедшими от других (более шерстистых) биороботов по законам эволюции. Размеренная жизнь (с точки зрения инопланетянина) вполне объясняется заложенной в биороботов программой. А беспорядочное, сумбурное поведение некоторых биороботов ведет к их саморазрушению и отсеивает нежелательные мутации.

С «остальными» дело обстоит в каком-то смысле еще проще. Изобретенное Приспособление мгновенно распространяется среди широкой публики, не приходится ждать смены многих поколений, чтобы Приспособление обрело популярность. Это значит, что у «человека толпы» тоже есть свой образ будущего, образ собственного «Я» в этом будущем, где изобретение способно облегчить жизнь этому «Я». (Предвижу возражение: практически мгновенное распространение Приспособления может быть объяснено врожденным подражательным инстинктом и, с точки зрения Инопланетянина, не доказывает наличия образа будущего у «человека толпы». Здесь, конечно, требуется более аккуратный анализ.)

Приведу еще одно дилетантское соображение. Я не сомневаюсь в том, что у высокоорганизованных животных, так же, как у человека, имеется собственное «Я».

В заключение приведу еще одно соображение, которое мне кажется важным. Один мой уважаемый оппонент, заметив, что я пытаюсь подвести читателя к мысли о том, что «Я» не может исчезнуть после смерти, заметил примерно следующее:

Вот, что я могу на это возразить.

«Я» невозможно уподобить обычному физическому инварианту, например, спектру пламени горящей свечи и сказать: “Когда свеча окончательно сгорает, наблюдать становится нечего.”

Источник

Философия познания Б.Паскаля

Блез Паскаль (1623 — 1662 гг.) — выдающийся французский ученый и незаурядный философ. В 16 лет Паскаль написал труд «Опыт о кони­ческих сечениях«. Помогая отцу, Паскаль создал счетную (суммирую­щую) машину (примерно в 18-летнемвозрасте). Одним из первых начал заниматься элементарной теорией вероятностей, отталкиваясь от наблюдений за азартными играми. Паскаль развил ряд положении анализа бесконечно малых. Некоторые историки науки считают его непосредст­венным предшественником Лейбница и Ньютона в создании дифференциального и интегрального исчисления. Паскаль провел эксперименты, твердо доказывающие наличие атмосферного давления. Сформулировал закон распространения давления в жидкостях, одну из основ гидро­статики.

В произведениях «Геометрический ум» и «Об искусстве убеж­дать» Паскаль поднимается до логико-методологического осмысления философии, редкого примера даже сегодня.

Немало времени своей непродолжительной жизни Паскаль посвятил религиозным исканиям и размышлениям. В конце концов, его деятельность в качестве религиозного писателя и публициста взяла верх над его научной деятельностью. Паскаль — автор знаменитого памфлета «Письма к провинциалу«. Его главным произведением является философское со­чинение «Мысли«, изданное после смерти автора.

В методологии Паскаль был сторонником картезианского (декартова) рационализма. Выступая с этих позиций, Паскаль писал против схоластической учености: «Когда мы цитируем авторов, мы цитируем их доказательства, а не их имена». Слепая вера в авторитет уни­жает человеческий разум и уподобляет его инстинкту животных. Инстинкт животных всегда неизменен. Разум непрерывно совершенствуется.

Паскаль одним из первых в Новое время сформулировал понятие прогресса как поступательного развития знания. Считал, что в по­знании наук может продвигаться не только отдельный человек, но и человеческий род в целом. Он говорит об «универсальном человеке«, имея в виду человечество как единый субъект. Древность Паскаль характеризует как детство человечества, поскольку люди в ту пору были новичками в науках.

В духе концепции «двух истин» Паскаль подразделяет науки по предмету и способу его познания. В одном ряду у него стоят история, география, юриспруденция, языкознание, а также тео­логия. Для этих наук совершенно необходим авторитет, особенно для теологии, имеющей дело с особыми фактами, не требующими разумных доказательств. Совсем другую категорию составляют такие науки, как геометрия, арифметика, физика, музыка, архитектура, медицина. Здесь приходится опираться на чувства и разум, на опыт и рассуждения. Авторитет как способ познания здесь бесполезен. В этих науках степень убежденности в соответствующих истинах прямо пропорциональна способности каждого, кто ими обладает, к их самостоятельному воспроизведению и доказательству. Именно здесь торжествует аксиоматико-дедуктивный метод познания.

Аксиоматико-дедуктивный метод, как подчеркивал Паскаль, обес­печивает всеобщность и необходимость открываемых с его помощью истин, которые невозможно почерпнуть в опыте, сколь бы продолжи­тельным он ни был. Согласно этому методу, должны быть определены все термины и доказаны все предложения, чтобы избежать любой неясно­сти и двусмысленности. Доказанные положения любой науки должны быть расположены в «наилучшем порядке». Доказательность, однако, предполагает наличие неких «первичных терминов» и «аксиом«, которые спасают «геометрический ум» от дурной бесконечности оснований и следствий. Он писал: «Принципы чувствуются, теоремы доказываются, как то так и другое с достоверностью». Высшую очевидность Паскаль связывал с понятиями: пространство, время, движение, число, равенство и др. Они суть не что иное, как картезианские интуиции. Но Паскаль настаивал на том, что истина познается «не только разумам, но также и сердцем», или неким инстинктом, непосредственно «чувствующим» вышеназванные понятия и принципы. Это сенсуалистическая трактовка картезианской интуиции, которая затем вылилась в ее иррационализацию.

Паскаль допускал скептические суждения, например, в отношении недостоверности чувственных восприятий. Их познавательную ценность он характеризовал как более чем относительную. С другой стороны, он писал: «В нас заложено понятие истины и перед этим понятием отс­тупает самый завзятый пирронизм». Достоверное знание он распро­странял лишь на сферу конечных предметов, связанных с повседнев­ной деятельностью. Иное — проблема соотношения бесконечного и конечного. Паскаль подчеркивал особое значение актуальной бесконечности. Потенциальную бесконечность, по всей видимости, Паскаль считал разновидностью конечного. Он настойчиво проводил мысль, что бесконечность непознаваема, имея в виду актуально бесконечное, и это «неделимое и бесконечное Существо», каковым является актуально бес­конечное, есть Бог.

Допускаемый в отношении актуально бесконечного агностицизм можно считать паскалевым вариантом «ученого незнания» Н.Кузанского.

Паскаль систематически подчеркивает несостоятельность конечного «догматического» (т.е., конкретно-научного) знания, претендующего на безусловную истинность. Это знание не позволяет осмысливать бес­конечную действительность, созерцаемую человеком. Поэтому, «ни одна наука не исчерпает своего предмета». Человек неспособен «ни к объемлющему познанию, ни к полному неведению». Люди, несмотря на всю их мудрость, лишь подчеркивают свое неведение перед лицом неисчерпаемой бесконечности. Но это наиболее одаренные из людей. Догматики же, набравшись обрывков знаний, «воображают, будто все превзошли. Они-то и мутят мир, они-то и судят обо всем вкривь и вкось».

Догматики, к которым Паскаль относит и атеистов, убеждены, что истина абсолютно противостоит заблуждению. Между тем: «все в этом мире отчасти истинно, отчасти ложно. Ничто не бывает безусловно истинным. Мы обладаем лишь частичной истиной и частичным благом, пе­ремешанным со злом и ложью». Это следствие срединного положения че­ловека между небытием и бытием. Паскаль утверждал, что ате­изм «указывает на силу ума, но только до определенной степени».

Идея актуальной бесконечности у Паскаля не является наиболее ясной, и очевидной, хотя она — исходный момент в его рассуждениях. Эта идея — выражение божественной темноты, которая многократ­но превосходит возможности человеческого понимания.

Невозможность познания актуально бесконечного, Бога, накладыва­ет отпечаток на отношение Паскаля к человеку. Человеку Паскаля — «самое непостижимое для себя творение природы, ибо ему трудно ура­зуметь, что такое материальное тело, еще труднее — что такое дух и уж совсем непонятно, как материальное тело может соединиться с духом. Нет для человека задачи неразрешимее, а между тем это и есть он сам». На фоне такого понимания проблемы человека Паскаль форму­лирует свой знаменитый тезис о человеке, как «мыслящем тростнике». Но даже и это слишком «оптимистичное» сравнение. Ибо Паскаль гово­рит, имея в виду слабость и ничтожность человека перед лицом мира: «Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей Вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды».

«Нравственный порядок» Паскаль иногда именует «сверхприродным». У человека есть сердце, а у «сердца есть свои основания, которых разум не знает». Этот «порядок сердца» Паскаль иногда отождествляет с волей, интуицией.

В своих религиозных исканиях Паскаль предстает как мистический пантеист, в этом он отчасти предшественник Мальбранша. Он обраща­ет внимание на наличие в природе неустойчивости: природа иногда «обманывает нас и не подчиняется собственным правилам». Особенно много подобных фактов в мире человеческой истории. Паскаль стремился к максимальному ограничению действия естественных законов в мире человека. Все мистерии познания и человеческой жизни раз­решаются, по убеждению Паскаля, обращением к христианской догмати­ке, включая легенду о первородном грехе. Паскаль призывал ставить всегда надо «на орла», т.е. на существование Бога, даже если разум говорит о равновероятности выпадения «орла» или «решки» («пари Па­скаля«).

Источник