элементы кода повести пушкина пиковая дама в творчестве достоевского
Элементы кода повести пушкина пиковая дама в творчестве достоевского
На правах рукописи
Николаева Екатерина Геннадьевна
Элементы кода повести Пушкина «Пиковая дама» в творчестве
Специальность 10.01.01 – русская литература
на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
Работа выполнена на кафедре русской литературы ГОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет»
Научный руководитель – доктор филологических наук, профессор Нина Елисеевна Меднис
Официальные оппоненты – доктор филологических наук, профессор Ольга Борисовна Лебедева кандидат филологических наук, доцент Эльмира Маратовна Афанасьева Ведущее учреждение – ГОУ ВПО «Нижегородский государственный университет»
Защита состоится «7» марта 2007 г. в ч. на заседании диссертационного совета Д 212.267.05 при Томском государственном университете по адресу:
634050, г. Томск, пр. Ленина, 36.
С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государ ственного университета.
Автореферат разослан « » февраля 2007 г.
Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, профессор Л.А. Захарова
Общая характеристика работы
Диссертационная работа посвящена изучению принципов использования в творчестве Достоевского элементов кода повести Пушкина «Пиковая дама».
Ученые многократно обращали внимание на частое обращение Достоевского в своих произведениях к этому пушкинскому претексту и на его особую роль в творчестве писателя. В исследовании совокупность связей произведений Дос тоевского с повестью «Пиковая дама» рассмотрена как особый текст, являю щийся сегментом Пушкинского текста русской литературы.
Степень разработанности проблемы. В литературоведении вопрос о влиянии произведений Пушкина на творчество Достоевского был поднят в на чале XX века. До этого времени критика акцентировала внимание преимущест венно на Пушкинской речи писателя. Одним из первых на связь творчества Достоевского с наследием Пушкина указал Д. Мережковский. В первой поло вине XX века ученые еще не говорят о систематическом обращении Достоев ского к творчеству Пушкина, но поиск его образов, идей, мотивов в поэтике Достоевского ведется широко (Д.Д. Благой, К. Истомин, А.Л. Бем и др.). Во второй половине XX века исследователи активно изучают переклички произве дений Достоевского с творчеством Пушкина (С.Г. Бочаров, О.Г. Дилакторская, Т.А. Касаткина, Л. Аллен, К. Кроо, Р.Г. Назиров, Е.А. Маймин, А.В. Князев и др.). Чаще всего ученые акцентируют внимание на межтекстовых связях про изведений Достоевского с драматургией Пушкина (В.В. Викторович, Г.А.
Склейнис, Е.Г. Местергази и др.), «Повестями Белкина» (Д.Д. Благой, С.Г. Бо чаров, Ю. Селезнев и др.), повестью «Капитанская дочка» (Н.Д. Тамарченко), поэмой «Египетские ночи» (Т. Касаткина). Возобновился интерес к изучению Пушкинской речи Достоевского;
опубликованы работы об общих чертах в ми ровоззрении двух авторов и о значении творчества Пушкина для Достоевского (Г. Боград, А.П. Рукавицын).
Особое место в творческом сознании Достоевского занимала «Пиковая да ма» Пушкина, отсылки к которой в его произведениях встречаются особенно часто. Это внимание писателя к пушкинской повести было замечено в литера туроведении не сразу – систематическое изучение ее влияния на поэтику Дос тоевского начинается с трудов А.Л. Бема в 20-х годах XX в. Среди работ, по священных изучению различных аспектов связи «Пиковой дамы» с целым ря дом произведений Достоевского, можно назвать монографии М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Д.Д. Благова, Г. Кокса, К. Кроо и др., статьи – Г.В. Красно ва, Э.М. Афанасьевой, Н.Ф. Будановой, Б.С. Кондратьева и др. Ученые подхо дят к рассмотрению связи произведений Достоевского с «Пиковой дамой» с различных сторон. Так, М.М. Бахтин, К. Кроо изучают сюжетообразующую роль элементов повести Пушкина в поэтике Достоевского. Р.Г. Назиров, Э.М.
Афанасьева акцентируют внимание на связи творчества Достоевского с «Пи ковой дамой» с позиций теории интертекстуальности. А.Л. Бем, Г.В. Краснов рассматривают «Пиковую даму» и другие произведения Пушкина как источник литературных прототипов для героев Достоевского. Анализу подходов Пушки на и Достоевского к изображению фантастического начала посвящены работы Н.Ф. Будановой, Е.А. Маймина, Фэн Хуаина. Чаще всего исследовательское внимание направлено на изучение связи «Пиковой дамы» Пушкина с романами «Преступление и наказание» (М.М. Бахтин, Д.Д. Благой, П. Дебрецени, Г.В.
Краснов, Б.С. Кондратьев и др.), «Бесы» (А.Л. Бем, Н.Д. Тамарченко), «Игрок»
(А.Л. Бем, К. Кроо), «Подросток» (П. Дебрецени), «Братья Карамазовы»
(Н.Ф. Буданова). Большая часть работ посвящена сопоставлению отдельных элементов пушкинской повести и романа «Преступление и наказание»: образов героев (В.В. Виноградов, М.М. Бахтин, Г.В. Краснов), снов (Б.С. Кондратьев, Н.В. Суздальцева), формального и идейного уровней (Э.М. Афанасьева), хро нотопов (Г.В. Краснов, Ю. Селезнев) и т.д. Наиболее отчетливо в исследовани ях, посвященных изучению творчества Достоевского, проработана параллель героев Германн – Раскольников (Н.Я. Берковский, Е.Ф. Буданова). Вопрос о связи образов Достоевского с пушкинской темой тирании поднимается в рабо тах Г.Кокса, Р.Г. Назирова. Внимание исследователей, изучающих связи романа «Игрок» с «Пиковой дамой», сосредоточено на поиске проявлений мотива игры в этих произведениях, на сопоставлении образов Германна и Алексея как геро ев, охваченных страстью игры (А.Л. Бем, Ю.М. Лотман, К. Кроо). Доминирова ние романов Достоевского при изучении связей его произведений с «Пиковой дамой» породило недостаток внимания к малым формам творчества писателя.
Отдельные наблюдения в этой области были сделаны В.Н. Топоровым, Э.А.
Полоцкой. Однако причины «необъяснимого парадокса» (Д.Д. Благой) – столь частого обращения Достоевского и в малых формах, и в романах именно к это му произведению Пушкина – остаются до конца не изученными. Очевидна не обходимость полномасштабного рассмотрения совокупности межтекстовых связей произведений Достоевского с «Пиковой дамой» как некоего целого, как сегмента Пушкинского текста русской литературы.
Актуальность исследования обусловлена регулярностью и системностью обращения Достоевского к повести «Пиковая дама» как прецедентному тексту и продиктованной этим необходимостью рассмотрения совокупности связей его творчества с пушкинской повестью как сегмента Пушкинского текста рус ской литературы. Наиболее актуальным в этом отношении является исследова ние малой прозы Достоевского, поскольку в ней сверхтекстовая природа обра щений писателя к «Пиковой даме» исследована в меньшей мере. Включенность работы в современный научный контекст определяется также тем, что исследо вание принципов и специфики взаимодействия поэтик нескольких авторов, ис тории восприятия и изучения повести Пушкина «Пиковая дама» относится к целому ряду актуальных и активно развивающихся областей гуманитарного знания, таких, как рецептивная эстетика, диалог культур, теория интертексту альности, теория больших текстовых образований (сверхтекстов).
Объектом диссертационного исследования являются проекции пушкин ских произведений в творчестве Достоевского. Предмет данной работы – код «Пиковой дамы» и его трансформация в произведениях Достоевского.
Материалом исследования послужили: повесть А.С. Пушкина «Пиковая дама»;
произведения Ф.М. Достоевского: рассказ «Маленький герой», повести «Неточка Незванова», «Дядюшкин сон» и «Записки из подполья», романы «Бе лые ночи», «Преступление и наказание», «Бесы». Выбор текстов обусловлен спецификой проявления кода повести Пушкина «Пиковая дама» в творчестве Достоевского.
Основная цель исследования – анализ кода «Пиковой дамы» и специфики функционирования его элементов в творчестве Достоевского. В соответствии с поставленной целью определяются задачи исследования:
1) проанализировать код повести Пушкина «Пиковая дама», вычленив подкоды (персонажный, числовой, именной и др.), ядерные и периферийные элементы;
2) рассмотреть принципы отбора и особенности перекодировки элементов кода «Пиковой дамы» в творчестве Достоевского, функциональность использования писателем как отдельных элементов кода, так и кода «Пиковой дамы» в целом;
3) показать, что использование Достоевским претекста пушкинской повести яв ляется системным, образующим благодаря использованию кода «Пиковой да мы» своего рода субтекст;
4) определить особенности и место в коде «Пиковой дамы» триады мотива си ротства и специфику ее использования в творчестве Достоевского;
5) охарактеризовать специфику включения в произведения Достоевского пери ферийных элементов кода «Пиковой дамы».
Методологию данной работы составляют сравнительно-типологический и структурно-семиотический методы. Используются также элементы рецептив ного подхода. Применение данных методов и подходов обусловлено характе ром исследования. Теоретической базой работы послужили труды отечествен ных и зарубежных литературоведов и лингвистов в области теории сверхтекста и интертекста (Р. Барт, В.Н. Топоров, Н.Е. Меднис и др.), семиотики (У. Эко, Ю.М. Лотман и др.), пушкинистики (Д.Д. Благой, Г.В. Краснов, В.В. Виногра дов, В.Э. Вацуро, С.Г. Бочаров и др.), работы по изучению поэтики Достоевско го (М.М. Бахтин, А.Л. Бем, Н.Д. Тамарченко, В.В. Викторович и др.).
На защиту выносятся следующие положения:
1. Проявления кода «Пиковой дамы» в произведениях Достоевского представ ляют собой сегмент Пушкинского текста русской литературы.
2. Код пушкинской повести – сложная система знаков, которая в рецепции су ществует как подвижная взаимосвязь ядерных и периферийных элементов.
3. Код «Пиковой дамы» выборочно транспонируется в произведения Достоев ского, где элементы его модифицируются в соответствии с принципами поэти ки данного автора, но остается при этом узнаваемым.
4. Основной способ транспонирования кода «Пиковой дамы» в произведения Достоевского связан с переносом и перекодировкой ключевой триады мотива сиротства «тиран – сиротка – освободитель».
5. Особенность отбора элементов кода «Пиковой дамы» в творчестве Достоев ского заключается в использовании им не только ядерных, но периферийных элементов данного кода, с последующим их перемещением в разряд ядерных.
Теоретическая значимость работы заключается в освещении такого срав нительно нового для литературоведения объекта изучения, как Пушкинский текст русской литературы на примере рассмотрения одного его сегмента – «Пиковая дама» в творчестве Достоевского. Выявленная в ходе работы схема «тиран – сиротка – освободитель» позволяет расширить представление о спе цифике реализации мотива сиротства в поэтике Достоевского. Рассмотрение особенностей отбора, перекодирования и переноса элементов кода «Пиковой дамы» в творчестве Достоевского создает базу для дальнейшего изучения принципов работы писателя с «чужим» текстом.
Практическая значимость исследования состоит в том, что его результа ты могут найти применение в вузовских курсах истории русской литературы, введения в литературоведение, анализа и интерпретации текста, спецкурсах по теории сверхтекста, по поэтике Пушкина и/или Достоевского, в работе спецсе минаров, при изучении интертекстуальных связей Пушкина и Достоевского.
Рекомендации по использованию результатов исследования. Основные положения работы целесообразно применять в преподавании русской литера туры XIX века, при изучении различных аспектов творческого взаимодействия писателей, в эдиционной практике при комментировании текстов Пушкина и Достоевского.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования бы ли представлены в виде научных докладов на аспирантских семинарах филоло гического факультета Новосибирского государственного педагогического уни верситета, а также на следующих конференциях: на Конференции молодых ученых (Институт филологии Сибирского отделения РАН, Новосибирск, апрель 1999);
на конференции «Проблемы интерпретации в лингвистике и литературо ведении. Интерпретатор и текст: проблема ограничений в интерпретационной деятельности» (Новосибирск, октябрь 2004);
на Конференции молодых ученых (Новосибирск, апрель 2006);
на Всероссийской научной конференции студен тов, аспирантов и молодых ученых «Наука. Технологии. Инновации» НТИ 2006, направление «Гуманитарные науки и современность» (НГТУ, Новоси бирск, декабрь 2006). По теме исследования имеется четыре публикации.
Структура работы. Работа объемом 207 страниц состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, включающего 212 наименований.
Основное содержание работы
Во введении излагаются цели и задачи работы, определяется актуальность и новизна исследования, его теоретическая и практическая значимость, содер жится краткая характеристика современного состояния разработки проблемы.
Первая глава «Код повести Пушкина “Пиковая дама”» посвящена рас смотрению понятия культурный код и описанию кода повести Пушкина «Пи ковая дама» как семиотического феномена.
В первом параграфе рассматривается понятие культурного кода как сис темы, устанавливающей репертуар символов и правила их сочетания (У.Эко).
Понимание, описание и трансляция кода, его перекодировка возможны только при наличии воспринимающего сознания и при его учете: только то, что по ря ду причин отражается в читательском восприятии, осознается и закрепляется в любого рода рефлексии – мысленной, устной или письменной, может быть ото брано при описании элементов кода и всей системы знаков в целом. Таким об разом, описать код «Пиковой дамы» можно только отслеживая, какие элементы всей совокупности знаков «Пиковой дамы» «осели» в воспринимающем созна нии, в нашем случае – творческом сознании Достоевского, образовав некую плотность, а какие были смыты с горизонта реципиента. Анализа кода, в част ности повести «Пиковая дама», предполагает деление его элементов в ходе процесса описания на ядро и периферию и последующими динамическими процессами перехода их из одной группы в другую. Под ядерными элементами кода предлагается понимать те элементы, которые способны выполнять сюже тообразующую функцию и закономерно, ожидаемо встречаются в трансляции кода и его описании, про которые условно можно сказать: совокупность этих элементов есть в «кратком изложении» «Пиковая дама». К таким элементам отнесены триада «графиня – Германн – Лизавета Ивановна», «три карты», тай на и др. Периферийными элементами при описании кода предлагается считать те, которые из-за неизбежной деформации описания оказываются переведен ными в «ранг несуществования» (Ю.М. Лотман) и которые по этой причине не будут считаться «представителями данного текста», считываться как очевидная отсылка к «Пиковой даме», выступать в сюжетообразующей функции. В рецеп ции они вымываются на периферию кода, отличаются неустойчивостью, ирре гулярностью. К таким элементам отнесены, например: характеристика мужа графини («род бабушкина дворецкого»), элементы костюма графини и др.
Во втором параграфе рассматривается код повести «Пиковая дама» как система систем, состоящая из множества подкодов: персонажного, именного, числового, колористического и др. Сложность описания такой системы увели чивается за счет столкновения в повести различных дискурсов, нескольких зна ковых систем, за счет двойных мотивировок событий, наличия большого коли чества персонажей, в том числе с амбивалентными характеристиками. Наибо лее проработанными в пушкинистике являются персонажный, именной, число вой, карточный игральный и карточный гадальный подкоды.
Одной из самых важных частей знаковой системы «Пиковой дамы», к ко торой обращается Достоевский в своем творчестве, является персонажный под код, ядро которого составляют главные персонажи: графиня*** – Германн – Лизавета Ивановна. Эти три персонажные позиции в их взаимоотношении представляют собой свернутый, редуцированный сюжет произведения. Эта триада образована по целому ряду единств, одним из важнейших среди них яв ляется мотив сиротства, имеющий в «Пиковой даме» схематический вид:
СТАРАЯ БЛАГОДЕТЕЛЬНИЦА ВОСПИТАННИЦА «ТИРАН», «ЧУДОВИЩЕ» «СИРОТКА»
В этой схематической формуле, которая будет многократно транспониро ваться в трансформированном виде в произведения Достоевского, роль тирана играет старуха-графиня, при которой воспитывается сиротка – Лизавета Ива новна – «бедная воспитанница знатной старухи», испытывающая «горечь зави симости». Освободитель – Германн, который хотя и через «убийство» графини, но все же освобождает от ее тирании Лизу-сиротку. Каждая позиция в описан ной триаде у Пушкина амбивалентна: она соединяет в себе не одну, а несколь ко сюжетных функций. Так, Германн является в повести не только «освободи телем», но и «тираном». Графиня тиранит Лизавету Ивановну, но становится невинной жертвой Германна. Лизавета Ивановна является и «сироткой», и не винной жертвой Германна. «Чудовище» в повести – это и Германн-убийца, и графиня в ночной сцене переодевания, и Лиза, которая «освобождается» от ти рании графини с помощью преступного «соучастия» в ее убийстве. К обнару жению этого ядра персонажного подкода в разной степени подходили отдель ные исследователи через описание общих для Пушкина и Достоевского катего рий «жертвы», «тирана», «амбивалентных типов героев» (Э.М. Афанасьева, Б.С. Кондратьев, Г. Кокс). Для доказательства того, что описанная семантиче ская триада Пушкина становится в творчестве Достоевского смыслопорож дающим моментом, в параграфе детально рассмотрена каждая из позиций триа ды с вычленением в них ядерных и периферийных элементов кода повести.
Кроме триады «тиран – сиротка – освободитель» в код повести включают ся и второстепенные персонажи, которые реже проявляют себя в рецептивном поле, уходя на периферийный план. В рамках персонажного кода подробно рассмотрены те образы, которые в трансформированном виде представлены в поэтике Достоевского. Некоторые из них переводятся писателем из периферии в центр измененной кодифицированной системы, становясь ядерными. Так, второстепенный образ Павла Александровича Томского в поэтике Достоевско го оказывается значимым своим особым финалом в повести Пушкина – он же нится, в отличие от Германна, и произведен в ротмистры, то есть в финале он – «туз», счастливый герой. Связанная с Томским сюжетная ситуация «женился не герой, а “другой”» реализуется Достоевским в романе «Белые ночи», в по вести «Дядюшкин сон» и др.
С персонажным подкодом теснейшим образом связан именной подкод, в качестве ядерных элементов которого в параграфе были описаны имена Гер манна, Лизаветы Ивановны и Томского. Другие имена – Анна Федотовна, Сен Жермен, Чаплицкий, Сурин, Нарумов и др. – не входят в ядерную часть кода.
Карамзина (В.Н. Топоров, А.Н. Архангельский). Причем, если Карамзин со вершил прорыв в ономастическом плане, сменив семантику имени «Лиз» (Ли зетта) с ветреной, бойкой служанки на светлый жертвенный и лиричный образ девушки (В.Н. Топоров), то Пушкин делает новый виток в трансформации Ли зина текста: его героиня не только невинная жертва, но и самолюбивая девуш ка, «с нетерпением ждущая освободителя». В своей Лизе он меняет знаки: его Лиза черноволоса и черноглаза, Лиза Карамзина – белокура;
Лизавета Ивановна в «Пиковой даме», несмотря на жертвенность и сиротство, в финале оказывает ся счастлива, тогда как в «бедной» Лизе жертвенность доведена до предела со смертью в финале. Первой и важнейшей фигурой Лизина текста в послепуш кинскую эпоху становится Достоевский, в произведениях которого Лизы и Ли завета Ивановна становятся прозрачными отсылками к пушкинской Лизе, хотя и карамзинский контекст здесь полностью нельзя исключать. Иная ситуация складывается в рецепции с именем пушкинской графини – Анна Федотовна – имя этого персонажа находится на периферии кода повести. В последующей литературе при использовании связей с образом пушкинской графини оно под вержено, за редким исключением (Л. Улицкая, Б. Акунин), замене (в «Картеж нике» Лобанова, «Игроке» и «Преступлении и наказании» Достоевского).
Среди других подкодов в параграфе рассмотрены карточный подкод (иг ральный и гадальный), числовая символика, колористический подкод.
2) наказан, но не убит;
3) остается безнаказанным;
4) «мнимый тиран», на деле он друг си ротки;
5) тираном становится сама «сиротка»;
6) тираном становится «ос вободитель»;
2) освободитель в здравом уме, но остается один;
3) освободитель женится на сиротке;
4) освободитель не же нится на сиротке, женится другой;
5) освободитель умирает. Намного слож нее обстоит дело с переносом Достоевским в свои произведения персонажной позиции «сиротка»: 1) робкая, кроткая, не ожидает освобождения;
2) ожида ет освобождения и/или сама активно принимает в этом участие;
4) сиротка выходит замуж: а) выходит замуж не за освободителя;
б) выходит замуж за освободителя;
5) воспитывает у себя такую же сиротку;
6) сиротка сама становится тираном. Такое схематическое моделирование позволяет по нять, что Достоевский прорабатывает один и тот же элемент кода, например, одну и ту же персонажную позицию, многократно и многогранно в различных произведениях, создавая неповторимые комбинации. При этом следует отме тить специфику отбора Достоевским элементов кода «Пиковой дамы»: одни элементы он в свои произведения переносит, делая их более или менее узна ваемыми, но, усложняя их и придавая дополнительные оттенки, опускает дру гие, значительно изменяет третьи, затемняя их связь с «Пиковой дамой».
Во второй главе «Мотив сиротства в произведениях Достоевского»
подробно рассматривается реализация в поэтике Достоевского мотива сиротст ва, связанного с пушкинской триадой «тиран – сиротка – освободитель»;
анали зируются принципы использования элементов кода «Пиковой дамы» в поэтике Достоевского. В произведениях писателя, безусловно, присутствует ведущая в «Пиковой даме» тема – тема карт и карточной игры. Но в его творчестве мы видим высвечивание и таких структур, которые до обращения к ним Достоев ского оставались на периферии кода «Пиковой дамы». К таким структурам и относится триада «тиран – сиротка – освободитель». В данной главе анализи руются факторы и причины, обусловившие смену угла зрения на пушкинский код и превратившие сиротство Лизаветы Ивановны и связанные с ним элемен ты кода «Пиковой дамы» в мотив сиротства у Достоевского. Среди таких при чин названы: изображение Достоевским неразрывной связи сиротства и тира нии на протяжении всего творчества;
постоянное нахождение пушкинской по вести в зоне творческого внимания писателя, что могло в свою очередь повли ять на восприятие ее как источника инвариантной схемы «тиран – сиротка – ос вободитель». Анализируемая в главе специфика обращений Достоевского к данному претексту заключается не столько в частотном, сколько в системном и систематическом использовании межтекстовых связей с «Пиковой дамой».
Систематичность проявляется в регулярности обращения Достоевского к пуш кинской повести, в частности к описанной нами триаде, как в рамках одного произведения, так и в совокупности рассказов, повестей, романов. Системность этих обращений проявляется в том, что заимствуемые элементы кода «Пиковой дамы» существуют в произведениях Достоевского не разрозненно и с точки зрения функциональности имеют общую векторную направленность. При этом Достоевский переносит в свои произведения не только сами элементы кода, но и совокупность сложных связей, существующих между ними. Поэтому семан тическая триада сиротства не представлена в его произведениях частями: при появлении какой-либо одной позиции, остальные также оказываются «втяну тыми» в текст вместе с целым рядом ядерных и периферийных элементов пре текста, с комплексом связей и отношений между ними. Важно отметить, что и в творческом сознании Достоевского сиротство было связано не только с пуш кинской воспитанницей, но со всей пушкинской триадой в целом. Так, в одном из незаконченных произведений автора – «План для рассказа в “Зарю”» писа тель осмысляет образы Лизы, Германна и графини как функции (термин В.Я.
Проппа), называя их в своем отрывке Барыня, Воспитанница, Племянник.
В первом параграфе рассматривается мотив сиротства в повести «Неточка Незванова» Достоевского. Акцент сделан на трех главных фигурах, которые в 1–3 главах повести реализуют триаду мотива сиротства «Пиковой дамы»: Не точка – это спроецированный образ «сиротки» Лизаветы Ивановны (+ «тиран»), ее отчим Егор Петрович Ефимов — Германн-«освободитель» (+ «тиран»), мать Неточки — «тиран» (+ «жертва»). Образ Ефимова связан с фигурой Германна четырехкратным упоминанием «неподвижной идеи» (К. Истомин). Героев так же объединяет желание вырваться из «зависимого положения», сходные харак теры (порывистость, горячка, нетерпение), тирания и помешательство. Послед ний элемент у этих героев может быть описан в виде общей схемы: «непод вижная идея» – желание убедиться в своей идее, ее проверка, желание «призна ния» – игра – поражение – открытие истины – сумасшествие, гибель. Что каса ется образа самой Неточки-«сиротки», то в 1–3 главах с ее образом связано же лание освободиться, восходящее к пушкинской Лизавете Ивановне. Героинь объединяют общие детали и элементы хронотопа: «бедное» жилище, бумажные ширмы, тусклый свет сальной свечи, мотив окна.
Во втором параграфе рассматриваются вариации мотива сиротства в рас сказе «Кроткая», повести «Дядюшкин сон» и «Записки из подполья», романах «Белые ночи», «Преступление и наказание», «Бесы». Рассмотренные в указан ных произведениях различные модификации мотива сиротства позволяют го ворить о том, что триада «тиран – сиротка – освободитель» при всем многообра зии проекций проявляется в них с иной доминантой, чем в «Пиковой даме». У Пушкина акцент делается в первую очередь на линию «тиран» – «освободи тель», при этом первая позиция меняется на «жертву», вторая – на «тирана». У Достоевского же в триаде сиротства на первый план выходит линия «сиротка – «освободитель». Позиция «сиротка» у писателя совмещает в себе черты «вос питанницы» и «тирана-жертвы», а в «освободителе», как и в «Пиковой даме», соединены «тиран» и «ложный освободитель». При этом Достоевский, опираясь на принцип амбивалентности построения образной системы в «Пиковой даме», создает новый способ создания многослойности образа – своеобразный принцип голографии, когда на одну проекцию накладываются последовательно другие.
Это могут быть разные варианты проработки одного и того же образа или про екции двух-трех персонажей триады сиротства. В принимающем контексте Дос тоевского пушкинская триада «тиран – сиротка – освободитель» и ее компонен ты используются не только с целью прояснения истинного лица того или иного героя, как например, в «Преступлении и наказании», «Дядюшкином сне» и др., а чаще – для создания «состояния» сиротства, прояснения сущности тирании и сиротства как явлений, сопряженных с унижением достоинства, физическим и духовным преступлением против человека. Специфика переноса этой семанти ческой триады из «Пиковой дамы» в произведения Достоевского заключается не только в выборе ядерных компонентов каждой персонажной позиции, на пример, кротости сиротки или расчета освободителя, а также не только в нало жении нескольких проекций триады в одном образе при одновременной транс формации каждой ядерной «семы». Другой, противоположный принцип работы с «чужим» кодом у Достоевского заключается в акцентировании внимания на незначительных деталях, периферийных элементах кода «Пиковой дамы», при этом они становятся важнейшими в поэтике самого Достоевского. Благодаря та кой переакцентировке внимания с ядерных элементов кода «Пиковой дамы» на периферийные, последние начинают восприниматься как ядерные в самом коде повести. Такое внимание Достоевского к «мелочам» «Пиковой дамы», возмож но, объясняется тем, что для него некоторые элементы кода «Пиковой дамы», обычно вымываемые при восприятии повести на периферию, воспринимались как не менее важные, чем ядерные. При переносе их в принимающий контекст писателя они могут становиться отсылкой к «Пиковой даме» не только в сово купности с заимствованными ядерными ее элементами, но и самостоятельно.
В третьем параграфе анализируется «именное» развитие мотива сирот ства в творчестве Достоевского через сопряжение имени «сиротки» из «Пико вой дамы» с «Лизиным текстом» русской литературы. Создавая своих героинь как проекцию пушкинской воспитанницы, Достоевский часто оставляет за ни ми и имя героини-прототипа. Несомненно, что имя Лиза предполагает знание русской и европейской культурно-ономастической традиции (В.Н. Топоров). В произведениях Достоевского линия «русской» Лизы актуализируется не только благодаря использованию в них цитат и реминисценций из «Бедной Лизы»
(«Записки из подполья», «Кроткая», «Слабое сердце»), но и через призму «Пи ковой дамы» Пушкина. При анализе случаев использования Достоевским имени Лиза важно помнить, что его Лизы не имеют многого, что позволило бы возво дить его героинь-сироток только к образу «бедной Лизы». Сращение имени Лиза в творчестве писателя в большей степени происходит с сюжетом Лизаве ты Ивановны-«воспитанницы», а не с сюжетом «бедной» Лизы, совершающей самоубийство. Доказательством служит то, что Лиза у Карамзина, во-первых, не была полной сиротой и не испытывала состояния сиротства. Это уточнение существенно для творчества Достоевского, поскольку в его произведениях ин вариантный признак – «сиротство» («формальное») может редуцироваться или исчезать, кроме того, часто именно «состояние сиротства» при тирании с чьей либо стороны, а не собственно «формальное» сиротство и создает тот мотив, о котором мы ведем речь. Во-вторых, Лиза Карамзина не испытывала тирании ни с чьей стороны, тогда как большинство Лиз Достоевского его испытывают.
Таким образом, важнейшие инвариантные признаки – сиротство как состояние (а не биографический факт) и испытываемое героиней тиранство, которые в комплексе и организуют «остов» мотива – отсутствуют в линии «бедной» Лизы.
Следовательно, возведение линии «сиротки» у Достоевского непосредственно и только к образу «бедной» Лизы невозможно. Другим важнейшим отличием «Лизина текста» Достоевского от карамзинской ономастической традиции яв ляется отсутствие в сюжетной линии героинь-сироток с именем Лиза у Досто евского такого значимого для сюжета «бедной Лизы» фрагмента, как утопление или другого варианта самоубийства. То есть «Лизин» сюжет у Достоевского не совпадает с сюжетом «бедной Лизы» в самом главном – в судьбе героини Ка рамзина, в ее самостоятельном выборе смерти. Разработка Достоевским «Лизи на» текста идет по нескольким направлениям, но в отношении Лизавет «сироток» связана напрямую не с карамзинской Лизой, а с Лизаветой Иванов ной из «Пиковой дамы». «Жертвенность» многих героинь Достоевского являет ся продолжением линии воспитанницы-сиротки, которую тиранит старая гра финя и обманывает Германн. Опираясь в большей степени на пушкинский, а не на карамзинский текст, Достоевский создает новую разновидность «Лизина»
сюжета. Новизна персонажного типа заключается в том, что героиня с именем Лиза у Достоевского – это не бойкая, проказливая девушка и не «утопленница», а жертва, страдалица, часто испытывающая «состояние сиротства» и тиранию.
Имя Лиза зачастую становится у писателя знаком жертвы и сиротства.
В четвертом параграфе рассматривается функционирование в творчестве Достоевского деталей, связанных с персонажами-«сиротками». Реализуя в сво их героинях инвариантные черты сиротки Лизаветы Ивановны из «Пиковой дамы», Достоевский вводит в тексты своих произведений даже незначительные детали, присущие ей. Такое использование периферийных элементов «чужого»
текста в творчестве писателя – особенность его поэтики. Этот принцип работы с «деталями» «чужого» текста прослежен на примере мотива вышивания. Мно гие героини Достоевского, являющиеся проекциями образа Лизы-«сиротки» из «Пиковой дамы», оказываются, как и она, вышивальщицами. Но у Достоевско го этот мотив редко остается неизменным: часто «благородное» вышивание трансформируется в тяжелую работу по мытью, починке белья, а нередко во обще вырождается в метафорически-пародийную связь с «грязным бельем», то есть со сплетнями и слухами. Связанность мотива шитья, белья со «словом»
проявляется в том, что героиням Достоевского дано отличать истинное слово от ложного, которое часто у писателя связано с проявлением «литературности», игры в «известные роли». Используя в качестве отсылки к «Пиковой даме» и уровень детализации, Достоевский проецирует на своих героинь и некоторые портретные характеристики литературного прототипа. Внешнее сходство с пушкинской Лизаветой Ивановной у героинь Достоевского проявляется в том, что они имеют одну весьма заметную внешнюю характеристику – чаще всего они брюнетки, как и пушкинская «сиротка». Однако не все героини Достоев ского, на которых проецируется образ Лизаветы Ивановны, будут иметь этот, скорее факультативный, чем обязательный, портретный признак.
В третьей главе «Интертекстуальные связи творчества Достоевского с повестью “Пиковая дама”» рассмотрены интертекстуальные связи творчест ва Достоевского с «Пиковой дамой». Код повести при использовании его Досто евским, с одной стороны, подвергается отбору и перекодировке в поэтической системе принимающего контекста, с другой – совокупность его измененных компонентов, благодаря системному и систематическому использованию, в произведениях писателя образует особый текст – сегмент Пушкинского тек ста. Из-за специфики такого способа «передачи» кода повести в творчестве Достоевского эта совокупность межтекстовых связей имеет иную природу, не жели обычная интертекстуальность. Учитывая это, в первой и второй главах работы было рассмотрено обращение Достоевского к коду «Пиковой дамы»
именно с этой позиции, при ориентации на сверхтекстовый уровень, во многом определяющий природу заимствования. Но не все межтекстовые связи произве дений Достоевского с пушкинской повестью представляют систему и отсылают к коду «Пиковой дамы» в целом. Существует в творчестве писателя ряд связан ных с «Пиковой дамой», но внесистемных относительно пушкинской повести художественных деталей, которые должны быть рассмотрены в рамках иного, интертекстуального подхода, тем более что отдельные из них даже в тексте «Пиковой дамы» обретают статус скрытых реминисценций.
В первом параграфе главы рассмотрены принципы использования Досто евским ономастической цитаты, связанной с именем и отчеством Томского и его невестой Полиной из «Пиковой дамы» Пушкина. Многие произведения Дос тоевского – это попытка реализовать идею гармонии и целостности, которая у писателя была связана, прежде всего, с идеей золотого века. Эта идея, выра женная в целом ряде его произведений, включает в себя для Достоевского как понятие общечеловеческой любви, так и представление о гармоничном соеди нении мужчины и женщины. Одним из примеров такой гармонии для писателя могла стать пара Поль-Полина в заключении к «Пиковой даме», в котором упо минается о женитьбе Поля (Павла Александровича) Томского на княжне Поли не. Родство имен и титулов князя Томского и княжны делает этих персонажей зеркальной парой, оба компонента которой могут быть рассмотрены как разные стороны одного и того же образа, понятия, явления. Это первоначальное «рас щепление» двух начал в «Пиковой даме», а затем их соединение брачными уза ми в финале повести оказывается знаковым для Достоевского и, по всей види мости, связывается в его поэтике с идеей возможности/невозможности обрете ния гармонии и целостности. В творчестве Достоевского мы обнаруживаем ономастическую цитату, связанную с именами Поль и Полина в «Дядюшкином сне», где Павел Александрович Мозгляков – имя-двойник Павла Александрови ча из «Пиковой дамы», в романе «Игрок», где внучка Тарасевичевой Полина Александровна – женский вариант внука графини Павла Александровича в пушкинской повести.
Во втором параграфе последовательно прослежена история заимствова ния детали «чепец с огненного цвета лентами» у Достоевского и Пушкина. Эта деталь, связанная в «Пиковой даме» с графиней, включается Достоевским в рассказ «Маленький герой» как интертекстуальная отсылка к повести Пушкина, где она, в свою очередь, существует как реминисценция из «Персидских пи сем» Монтескье. Таким образом, интертекстуальный подход к рассмотренным в третьей главе отсылкам в творчестве Достоевского к некоторым именам и дета лям в «Пиковой даме» обусловлен их пограничным характером и необходимо стью продемонстрировать разницу между системным использованием элемен тов кода повести Достоевским и случаями единичных обращений к «Пиковой даме», имеющих иную природу.
В заключении подводятся итоги работы и определяются перспективы дальнейшего исследования. Повесть Пушкина «Пиковая дама» как система сис тем представляет собой совокупность сложно и разнообразно организованных подкодов. Основными принципами организации кода повести являются: ос ложненность нарратива двойными мотивировками;
амбивалентность персона жей, явлений, событий;
развитие сюжета, логики событий, построения хроно топа и др. элементов по принципу карточной игры (фараона);
принцип «двой ников» и др. Код «Пиковой дамы» также представляет собой динамичную сис тему соотношения ядерных и периферийных компонентов. В творческом соз нании Достоевского ядром кода повести становится триада «тиран – освободи тель – сиротка», воспринятая писателем как уникальный вариант мотива сирот ства и ставшая для него генератором смыслов и творческих ходов. В целом в его произведениях элементы текста «Пиковой дамы» подвергаются отбору, пе рекодировке согласно принципам принимающего контекста и представляют со бой в совокупности особый текст – сегмент Пушкинского текста русской ли тературы. Этот иной, по сравнению с интертекстуальным, принцип работы с «чужим» текстом проявляется в поэтике Достоевского не столько в частотном, сколько в системном и систематическом использовании межтекстовых связей с «Пиковой дамой». Систематичность проявляется в регулярности обращения Достоевского к пушкинской повести в своем творчестве. Системность – в том, что, заимствуемые ядерные и периферийные элементы кода существуют в про изведениях Достоевского в комплексе и не разнонаправлено;
кроме того, писа тель переносит в свои произведения не только сами элементы кода, но и сово купность сложных связей, существующих между ними. Специфика отбора эле ментов кода «Пиковой дамы» в творчестве Достоевского проявляется и во вни мании писателя к глубоко периферийным компонентам кода, которые Достоев ский переводит в зону «яркого света», заставляя иначе взглянуть и на сам пре текст.
Различными оказываются и сами способы включения Достоевским чужого кода в свои произведения: связь может быть осуществлена в виде намека на весь сюжет повести;
представления сюжета в редуцированном виде;
парафра зирования сюжета;
обращения к пушкинским мотивам, дета лям и проч., – то есть, принципы системности и систематичности обращения Достоевского к пушкинскому претексту могут касаться практически всех уров ней текста, всех сфер поэтики Достоевского. Кроме того, в произведениях пи сателя существует и ряд связанных с «Пиковой дамой», но внесистемных отно сительно кода пушкинской повести художественных деталей, которые могут рассматриваться как единицы интертекстуального поля. Таковы, к примеру, не которые ономастические цитаты или отдельные образные знаки и формулы, ко торые даже в рамках пушкинской «Пиковой дамы» существуют как реминис ценции, отсылающие к иным текстам.
Учитывая эту особенность отбора Достоевским элементов кода «Пиковой дамы», правомерно ставить вопрос не только о месте кода повести в поэтике данного писателя, но и о влиянии Достоевского на последующую рецепцию по вести сквозь призму его писательских акцентов. Не только пушкинский код оп ределяет специфику отдельных моментов в поэтике Достоевского, но и произ ведения Достоевского влияют на понимание пушкинского замысла.
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
1. Извекова (Николаева) Е.Г. Миф об андрогине в произведениях Ф.М. Достоевского // Молодая филология: Сборник научных трудов. – Но восибирск: Изд-во НИПКиПРО, 2001. – С. 68-77 (0,6 п.л.).
2. Николаева Е.Г. «Литературность» в повести Ф.М. Достоевского «Дядюшкин сон» // Молодая филология: Сборник научных трудов / Под ред. Н.Е. Мед нис, М.А. Лаппо. – Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2002. – Вып. 4. Часть 1. – С.
3. Николаева Е.Г. «Пиковая дама» Пушкина и «Маленький герой» Достоевско го: к вопросу о заимствовании художественной детали // Аспирантский сборник НГПУ – 2006 (По материалам научных исследований аспирантов, соискателей, докторантов): в 4 ч. – Часть 4. – Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2006. – С. 25-34 (0,58 п.л.).
4. Николаева Е.Г. Тема сиротства в «Неточке Незвановой» Ф.М. Достоевского // Сибирский филологический журнал. – 2006. – № 4. – С. 32-41 (0,55 п.л.).
Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.