Что посмотреть в ботлихе
Лабиринты Ботлиха
В горах Дагестана, на границе с Чечней, подставив крыши солнцу, расположилось село Ботлих. Оно опровергает теорию о вымирании и запустении в горном Дагестане — Ботлих живой, растущий и густонаселенный.
Фото: Магомед Хадисов
В нем проживает около 12 тысяч человек — по меркам республики, да и вообще России, немало. Многие живут в так называемом микрорайоне — новой части села, выросшей вокруг машиностроительного, а позже — радиотехнического завода «Прогресс», работавшего, как рассказывают местные, в том числе на оборонную промышленность.
В старой же части села сказочные переулки вызывают трепет, а громоздящиеся друг на друге дома из дерева и камня — неуловимое чувство грусти. Старый Ботлих либо разрушается, либо обрастает современной обшивкой.
Париж в горах Дагестана
Названий улиц и номеров домов в старом Ботлихе не встретить. Только на счетчиках у дверей маркером написаны фамилии владельцев. Некоторые краской пишут свои имена на дверях или окнах, если дом нежилой, — видимо, напомнить, что и у него есть хозяин. Многие из жителей Ботлиха — приезжие из соседних сел. А ботлихцы нередко перебираются в города и покидают свои дома.
Фото: Магомед Хадисов
Не зная село, в нем легко заблудиться — узкие петляющие улочки похожи друг на друга и извиваются, как горные ручейки. Старый Ботлих вырос на камнях, будто их продолжение. Горная порода здесь — часть строений: где-то это пол, где-то — стена. Марджанат ведет нас через путаницу улочек. Ей 42, ее семья переехала сюда из соседнего села. Говорит, что камень притягивает воду, и потому в домах сыро. Все дома в этой части Ботлиха двух- или трехэтажные, и первый этаж всегда отводился под коровник. Животные грели своим теплом — горячий воздух поднимался от них наверх, к людям. Сейчас маленькие двери коровников закрыты: дыхание животных заменяют дрова, электричество и газ.
— В советское время тут был даже открытый кинотеатр. Показывали индийские фильмы. Мест не хватало, народу полно бывало. А мы с крыши смотрели, — вспоминает Марджанат.
Фото: Магомед Хадисов
Марджанат, жительница Ботлиха
Старый Ботлих напоминает сказочный лабиринт, и вот-вот, кажется, из-за угла выйдет седобородый горец с палкой и погонит свою корову в узкую дверь темного коровника, чтобы она встала к другим животным и своим дыханием согрела дом. А вот и он идет, только скотины нет, — старец с белой бородой направляется в ближайший магазин. Понимает по-русски, но сам не говорит, как и большинство пожилых ботлихцев. С удовольствием фотографируется с нами, улыбается, интересуется, будет ли его фото в газете.
— Ботлих иногда называют вторым Парижем. У нас хорошо одеваются, а еще тут есть место, оттуда смотришь вниз и видно что-то похожее на Париж, — говорит присоединившаяся к нам молодая предприимчивая Патимат. Вместе с Марджанат она работает в местной больнице, а еще торгует косметикой «Фаберлик» и иногда перепродает одежду.
Фото: Магомед Хадисов
Наверное, говоря о Париже, сельчане несколько преувеличивают, но вот о француженках что-то иногда напоминало. Патимат, например, удивительно легко шла по селу на каблуках и в длинном платье, хотя я местами еле плелась в кроссовках.
— «Чистых» ботлихцев осталось процентов десять, остальные приезжие из других сел — андийцы, гагатлинцы и так далее. Коренные жители продают свои дома и сады и уезжают в города — Махачкалу и дальше, — рассказывает она.
Фото: Магомед Хадисов
Снять жилье тут недорого: брат Марджанат, живущий в соседнем с ней доме, сдавал комнату за тысячу рублей в месяц. Правда, не было никаких удобств, да и сам дом был очень старый. Квартиранты съехали, а хозяин с головой ушел в ремонт. Сам делает полы, стены, потолки — практически создает дом с нуля. Утомительное занятие ему только в радость. В Ботлихе вообще очень любят делать ремонт, шутливо признается Марджанат.
Охотники за верой
В самом сердце села высится старая мечеть. Мужчины молятся на первом этаже, женщинам отведены места на балконах. Из-за рельефа местности подниматься по лестнице на женский этаж нет нужды — неприметная дверь выходит на узкую улицу, огибающую мечеть. В основной зал проходят через главный вход с другой стороны.
Фото: Магомед Хадисов
В пятницу днем на улице ни души: мужчины в мечети, а женщины занимаются делами в домах.
— Женщине не надо так часто ходить в мечеть, как мужчине. И хорошо, потому что у нас дома много дел, — говорит Марджанат. — Жизнь в селе такая напряженная, не успеваешь замечать, как время проходит. Надо убирать, готовить, детьми заниматься, а еще постоянно ремонт!
Периодически из близлежащих сел поступают тревожные сообщения о спецоперациях, поимке и ликвидации боевиков. Но в самом Ботлихе тихо: лишь несколько внимательных полицейских прогуливаются по площади около рынка. Даже о разделении ислама на течения тут не говорят.
Фото: Магомед Хадисов
— У нас тут одно направление. Если возникают какие-то течения, их сразу отсекают, — утверждает Марджанат. — Люди старые, в возрасте, говорят молодым, что нехорошо такое делать. Прислушиваются. Как-то парни некоторые стали ходить в мечеть и там на молитве по-другому руки держать. К ним подошел старший и сказал: «Это что такое? Идите в другое место и там так делайте». И в мечети такого больше не было.
А как-то в селе появились скупщики Корана. Искали старую литературу.
— Старые Кораны выкупали, чтобы они исчезли, чтобы не осталось правильного течения, — предполагает наша провожатая. — На базаре стояла дощечка с надписью «Покупаем старый Коран дорого». Кто это делал, я не знаю. Мой отец был очень религиозным человеком. Молился пять раз в день, ходил в мечеть, но никогда даже «закрываться» мне не говорил, — Марджанат имеет в виду ношение хиджаба. — Откуда взялось это ваххабитское течение, мы не понимаем. Такого в Коране в помине нет, о чем они говорят, что они делают.
Терпение и труд
Рядом с мечетью недавно открылась маленькая пекарня. Тут с утра до вечера трудится Зульфия, задорная женщина средних лет. Она ловко месит тесто, скатывает из него аккуратные шарики — вскоре они отправятся в печь и превратятся в пышные, румяные булочки. Зульфия обильно посыпет их сахарной пудрой и отправит в микрорайон, где утром в магазине их продадут первым посетителям. Мы успеваем купить их горячими, только из печи.
Фото: Магомед Хадисов
Зульфия в своей пекарне
— Есть с начинкой, есть без начинки. Я без начинки больше люблю. Но вы берите все, — говорит она и улыбается. В работе ей помогают дочери, их у Зульфии шесть. — Я мать-героиня, а еще у меня есть внук. Один мальчик в женском батальоне. Мы недавно открылись, приспосабливаемся. Будет ли прибыль, пока не знаю. Мука, кстати, астраханская — самая хорошая для выпечки.
Одна из дочерей Зульфии уехала учиться в Москву. В столице оказалось проще устроиться — в Махачкале за поступление часто просят дать взятку.
— Еще три года учиться осталось. В Москве очень трудно бывает нам. Случается, люди едут туда работать или учиться, но возвращаются назад через год-два, — рассказывает Зульфия, поглядывая на горячую печь. — Есть такая притча: отец сказал трем сестрам, чтобы каждая поставила на огонь кастрюлю воды. Первой та выйдет замуж, у которой быстрее закипит вода. Две дочери нервничали и постоянно открывали крышку, чтобы посмотреть на воду. А младшей замужество было неинтересно, она и не открывала крышку — и у нее закипело первой. Смысл притчи в том, что надо иметь терпение. У меня терпения нет, я свою печь по сто раз открываю.
Фото: Магомед Хадисов
Вот у кого терпения достаточно, так это у Гаджи. Его жена Саида зовет нас в дом, чтобы показать творение мужа. Макет мечети и прилегающего к ней солидного дома с колоннами выставлен под стеклом в прихожей, как большая ценность.
— Все из палочек от мороженого. Потом это обшивалось гипсом и красилось. Почти год потратил. Хотел сделать маленькую мечеть, а получилось вот это, — смеется Саида.
Она приглашает нас поесть шашлык и выпить чай, но мы идем дальше — смотреть на только что увиденный нами в миниатюре дворец. Его построил бывший банкир. Дом сильно выбивается из окружающего пейзажа, кажется лишним среди старых, похожих на гнезда птиц домов. Гаджи прекрасно его изобразил.
Через дорогу в крохотной комнатке за маленькой дверью выдают пенсию. Пенсионеры или их родственники приходят сами, чтобы разносчица пенсий не ходила с деньгами по адресам.
Страшный август 1999-го
Фото: Магомед Хадисов
Более тысячи вооруженных боевиков под командованием Хаттаба и Шамиля Басаева вторглись в Дагестан с территории Чечни 7 августа 1999 года. Российские вооруженные силы противостояли отрядам «полевых командиров» вместе с местной милицией и ополченцами. Об освобождении территории Дагестана от боевиков было заявлено 15 сентября 1999 года. По сути, вторжение в Дагестан положило начало Второй чеченской военной кампании (официально — контртеррористической операции).
Мы стоим на возвышенности, откуда хорошо видно высоту Ослиное Ухо, за которую шли бои в августе 1999 года.
— Я помню их: шли с этими мешками белыми. Все, что попадало под руку, брали с собой и быстро уходили, — говорит Марджанат, которая тогда уже работала в больнице. — Когда бомбить стали, перед больницей прямо взорвалось… Где-то месяц были военные действия. Я думаю иногда — вот была же война с 1941 по 1945 год. Четыре года люди терпели, бедные! За месяц это все надоело. Вначале интересно было — как это так, война. А потом…
Там, где мы стоим, проходит дорога вдоль гор до границы с Чечней. Под нами остались крыши большого военного городка, выросшего тут уже после 1999 года, там живут контрактники со своими семьями. Благодаря такому соседству в селе появились асфальтированные дороги и газ. Можно разглядеть и абрикосовые сады — ими село славится на весь Дагестан.
Раньше плоды в больших количествах перерабатывали тут же. Сейчас жители села чаще возят их на продажу в город, и, наверное, в каждом доме большие запасы абрикосового варенья. Но в этом году абрикос не уродился. Деревья стоят высохшие, совсем без листьев. Весной они красиво цвели, а потом ударил мороз, и цветы замерзли.
— Вообще-то, у нас зимой не очень холодно: как в России, где минус 30, не бывает. Чаще плюсовая температура. Самая низкая — минус 20 градусов, и то на один-два дня, а мы еле терпим, — рассказывает Магомед. — Газ в селе появился только в 2014 году. До этого топили как могли — кто электричеством, кто углем, дрова возили из Чечни «Камазами». Электричество дорогое очень, так что в основном углем и дровами.
20 лет назад защищать Ботлих от боевиков поднялось целое село
«Некоторые с вилами, топорами, подростки с камнями в углах, сараях прятались, в сеновалах. Если подойдет, сопротивляться. Старейшина решил так, не отдать село», – рассказал ополченец Абулаис Магомедалиев.
«После длительного выстрела, они горели, горячая была, и они отказывали. Им нужна была вода – поливать на автоматы, чтобы они остыли», – говорит она.
Боевики Хаттаба и Басаева были вооружены зенитными установками, гранатометами и автоматами. У местных такого арсенала не было.
«Здесь очень большие стратегические места. Если бы захватили это село, одновременно бы взяли три района. И у них задача была перейти на Буйнакск, потом другие города. У них даже карта была отмечена – почти весь Северный Кавказ», – рассказал он.
За успешные спецоперации Дибиргаджи получил заслуженную награду. А вот ополченцы, вставшие на защиту Ботлиха, до сих пор без наград и без статуса. Восстановить справедливость они попросили президента.
«До сих пор, хочу сказать вам, нет статуса участников боевых действий. Я бы просил вас, уважаемый Владимир Владимирович, разрешить этот вопрос не ради нас, не ради кого-то, ради будущего Дагестана и России, ради наших внуков», – сказал ополченец.
«Это делается несложно, нужно просто внести членов ополчения в соответствующий лист действующего в России закона, который позволит сразу же приравнять вас и ваших боевых товарищей по ополчению к ветеранам военных действий. Поручаю правительству сделать это, и сделать как можно быстрее», – отметил глава государства.
«Что касается тех событий, я их запомнил на всю жизнь. Помню, как повели себя дагестанцы. Помню, как это происходило: когда главы поселений пришли к нашим военным, когда войска подошли и сказали: почему не бьете артиллерией? И командир наш ответил: там ваши дома, жалко, потому что поколениями в горах дома строятся. Вот и ответ меня тоже тогда поразил: не жалко, бейте», – высказался президент.
Путин не раз вспоминал события августа 1999-го. Три года назад на форуме ОНФ рассказал историю одного героя – дагестанского милиционера Мурадиса Алидебирова, который, защищая Ботлих, он остался без ног.
Ботлих был переломным моментом Второй Чеченской. После него страна увидела в Путине нового лидера.
Ботлих — прогулка по аулу героев
Ботлих с аварского переводится как «бо» — войско и «тлих» — привал или остановка, поэтому история этих мест с древних времен связана с войнами и воинами.
В середине 19 века русские поставили здесь Преображенску крепость, охраняющую важный стратегический путь в долине реки Койсу.
В честь героев боевых действий, а также героев второй мировой и афганских войн на небольшой возвышенности установлен памятный монумент, с которого открывается красивая панорама на аул и долину, в которой он расположился.
Благодаря окружающим горам в этой долине мягкий и очень благоприятный климат для сельского хозяйства, которым это село по большому счету теперь и живет. С Чечней мы больше не воюем, и охранять границы уже нет необходимости, хотя военный городок в Ботлихе остался.
Это один из самых крупных аулов Дагестана с населением более 10 тысяч жителей, который продолжает активно расти и развиваться. Даже наш президент недавно приезжал почтить память героев и выделил деньжат на развитие села.
Особенно заметно, какими темпами происходит газификация аула.
Все улицы в газовых трубах. Видимо президент сказал, что героям без газа никак нельзя. Но главный вопрос — есть ли внутри этих труб собственно газ?
Приятно удивило местная школа, большая и добротная.
И итальянские бутики с модной женской одеждой.
По улицам ходят женщины в мусульманских нарядах.
И гоняют местные джигиты на новых «приорах» и старых «шестерках». А если ты одинокая девушка (хотя что может делать одинокая девушка в дагестанском ауле?), то тебе непременно предложат «прокатиться с ветерком».
В одном из переулков я обнаружил вот такой раритетный «Газик», который не просто стоял, а был на ходу.
Несмотря на размеры, Ботлих — это все тот же старый добрый душевный Дагестан.
Особенно мне запомнились узкие каменные улочки его исторического центра, где можно легко заблудиться (шйорт побьери).
Каменные хижины, ступеньки, и балконы, свисающие прямо над головой.
И коровы, куда же без них
Над старыми крышами возвышается минарет местной Джума-мечети.
И тут же на крылечке милая бабуленция торгует сочными помидорами.
А Хаджимуратовна и Магометовна делятся последними сплетнями.
Вот такая тихая и спокойная жизнь северного дагестанского села.
Очень милый и душевный этот Ботлих, и я советую обязательно заехать сюда на денек-другой.
Данный материал является объектом авторского права. Полная или частичная публикация статьи и размещенных в ней фотографий без согласования с автором ЗАПРЕЩЕНЫ в любых СМИ, печатных изданиях и на любых сайтах, за исключением репостов в личных блогах и личных страниц социальных сетей с обязательным указанием автора и ссылки на оригинал.
Ботлихский перевал
Коллега по мотивам нашей командировки написал, прям понравилось ) Делюсь. Коллега мой, тег моё.
Ровно 20 лет назад, 7 августа 1999 года, в Ботлихский район республики Дагестан, перейдя горный перевал с территории Чечни, вошла весьма многочисленная группа боевиков под руководством Шамиля Басаева, Руслана Гелаева, Хаттаба и некоторых других, известных в узких кругах лиц боевиков. Эти события получили название Ботлихского вторжения. В противовес ваххабитам выступили немногочисленные дагестанские ополченцы, федералы подтянутся через день. С этих событий, как считается, началась вторая Чеченская кампания, закончившаяся установлением мира на Северном Кавказе, мочащим в сортире Путиным, Ахматом-Рамзаном, в общем, постельцинской России.
В те годы я был весьма юн, но уже знал, что сосед по даче срочником прошел войну в Чечне, по телевизору каждый день произносили названия населенных пунктов на каком-то непонятном языке. Это было везде, но как-то очень далеко, в параллельном мире. У меня в Карелии тогда все было хорошо. Оксана Юрьевна озвучивала домашние задания, цифры магическим образом плюсовались и минусовались, буквы складывались в слова, только с чистописанием была полнейшая жопа.
Но вот прошли те 20 лет, в мае этого года раздался звонок, мне предложили по долгу работы отправиться на пару недель в замечательную командировку – Черкессия, Кабарда, Дагестан. Недолго думая, выслушав доводы о том, что в это время года там самый замечательный пейзаж, согласился. Через несколько дней, погрузив свой скромный багаж в самолет, я отправился из Санкт-Петербурга в Ростов-на-Дону, где меня ожидали другие участники экспедиции –Джокер и его жена Алиса, которая стала нашим бессменным покорителем дорог на своей замечательной Джентре. Начальника мы забрали уже в Черкесске, но опустим первый этап нашего путешествия, ведь он не укладывается в заданный формат.
Дальше только вверх. Нам предстоит забраться по извилистым дорожкам на высоту 2600 метров. Стоит отдать должное, дороги по российским меркам в Чечне идеальные, склоны укреплены от оползней, а перед краем обрыва в обязательном порядке установлены мощные бетонные отбойники.
Конец мая 2019 г. Подъем на Ботлихский перевал. Чечня
Но вот, очередной поворот за склон, и мы попадем в другой мир. Асфальт резко прерывается, начинается узкая грунтовка, отбойников нет, лишь 2 тысячи высоты по правому борту. Время от времени по обочинам встречаются остатки оползней и камнепадов. На горизонте завораживающий вид, покрытый грозовой тучей. Сбавив скорость, мы стали понимать, что на этой захолустной трассе мы не одни. Местные скорость не сбрасывают. То слева, то справа стали проносятся разбитые шестерки, тонированные приоры и газелька, до отказа забитая молодыми бородатыми парнями, стремящимися домой.
Долина Ботлихского перевала. Грозовая туча. Дагестан
На горизонте завиднелась будка. Джокер в шутку предположил, что это местный пограничный пост. Подъехав ближе, мы рассмотрели потрепанный российский флаг, кучку дров, чайник и автомат, опять же, Калашникова, висящий на гвозде. Посмеявшись, двинулись дальше, но не успев отъехать и100 метров услышали громкий крик. Нас звал зазевавшийся командир, начальник поста. Немолодой дагестанец в бушлате, который извинившись, поведал нам о том, что он должен переписать наши паспортные данные. Во время этих процедур мы узнали, что, да, это пост. Есть генератор, ближайший аул воооон там, зарплаты десять тыщ, бензина для генератора не дают. Есть солнечная батарея, хватает, чтобы смотреть ТНТ. В общем, неплохой расклад, тут вам не Чечня. Распрощавшись, и пожелав друг другу удачи, мы отправились дальше.
На подъезде к пункту назначения, судя по данным навигатора, нас ждал невиданный до селе объект, дорога на электронной карте закручивалась штопором, а так оно и оказалось. То ли 12, то ли 14 спусков, поворотами под 180 градусов привели нас к цивилизации (правда на одной из спусков валялась перевернутая приора, но это здесь в порядке вещей), начался асфальт. Мы преодолели перевал, перед нами раскрылся красавец Ботлих.
Ботлих. Окраина центральной улицы имени Имама Шамиля.
Ночью громыхали молнии, все дороги залило жутким ливнем. Несмотря на это, перекусив на кухне, любезно предоставленной хозяином, мы отправились на первый участок нашей трассы. Нужно обследовать разрушенный газопровод на горном перевале в районе аула Тасута. Опять вверх, опять грунтовка. 4 километра трассы обследований. По пути нас угощают сникерсами из останавливающихся машин. Сегодня у мусульман Ураза-Байрам – надо накормить путника. Вчера нам не хотели продать хлеб, сегодня все желают удачи. Удивительная страна!
Долина близ аула Тасута. Вид на древнее городище. Дагестан
Приободрившись, все же, вспоминаем про вчерашний совет, и отправляемся по другой трассе – внутрь села Ансалта, нужно выжать из рабочего дня максимум. Здесь нам предстоит обследование вдоль ручья в самом центре населенного пункта. Дислоцируемся на месте, моментально появляется первый местный житель. Зовет в дом, праздник, предлагает обед. Начальник извиняется, обещает зайти попозже. Работа. Через 15 минут вокруг нас уже человек 10 мужского пола. С разных сторон ручья они зовут нас в свои дома, но у нас уже готово оправдание – мы обещались зайти к человеку, который позвал первым. Так и быть, подходим к двору, нас радушно встречает тот самый мужчина.
— Из Питера – отвечаем хором.
— А что машина с ростовскими номерами? – недоверчиво бросает хозяин вопрос. Так, из Питера то я, отвечает начальник, тот с Петрозаводска, те с Ростова.
-Проходите кушать, меня зовут Шамсуа – отвечает хозяин.
Обещаемся только попить чаю, работать ж надо, командировка, так и так. Как и предполагалось, чай затянулся на полтора часа. Шашлык, курица, ананасы, в общем, как в лучших домах Лондону и Парижу. Шамсуа работает строителем, жена, два ребенка. Работы нет, перебивается халтурами, как и все. То этот дом строит, платит всему селу, то другой. Иногда в Махачкалу — на шабашки. В прочем, как везде, страна одна – одни ценности.
«140 — до хрена по горной дороге! 120 — норм». Дагестанская социальная реклама. Ансалта
Не учли мы одного. Цумадинский район граничит с Грузией, поэтому там в обилии располагаются внутренние дагестанские контрольно-пропускные посты. Завидев первый, весь наш экипаж понял, что все кроме меня, оставили паспорта дома. У Джокера – охотничий билет, у Алисы только водительское, у начальника, разрешение на работы, подписанное министром культуры, но там нет фотографии. Пост, оттормаживаемся. Местные всегда пропускают своих, но к заезжим – по полной программе. Готовимся к полному досмотру, но в этот момент из толпы, сияя белоснежной улыбкой, с белыми волосами, ариец, черт побери, выходит молодой русский контрактник. Заглядывает в машину, глаза по пять копеек. Дальше – бесценно. «Господи, все славяне! Господи! Как я рад вас видеть!». Мы доброжелательно смеемся, он проходит под недовольные окрики своих дагестанских коллег к шлагбауму, поднимает руку в их сторону, и говорит: «Мои приехали». Пусть свободен.
Засидка неизвестного бойца на горном перевале между селом Гигатль и аулом Халих. Дагестан
На обратном пути на обоих КПП нам без вопросов открывают шлагбаумы. Мы едем в горы, мимо Аллахом забытым аулов, где, время от времени, нам все так же красуются гражданские, перекидывающие свой Калашников с плеча на плечо. Здесь неимоверная красота. Альпы, черт бы их побрал, но развитием туризма здесь не будет пахнуть еще долгие годы. Отголоски все той войны.
Вид на большой Кавказский хребет с окрестной Зиберхали. Дагестан
Вечером пьем водку с Курбаном, все расспрашивает, как ему привлечь туристов. Я, конечно, не эксперт, но пока дороги перерыты бесконечными КПП с полуграмотными вояками, о чем то говорить бессмысленно.
Утром третьего дня, мы, без проблем отработав последний кусок нашей трассы, отправились по живописному шоссе в Махачкалу. На обочинах торгуют курдюками. Извилистые подъемы и спуски, по мере приближения к столице Дагестана, сменяют туннели, выдолбленные напрямую в скале. Машин все больше, едут все хаотичнее. Здесь уже Россия со всеми ее плюсами и минусами.
Ботлихский перевал остался в прошлом, но перевернул впечатления о настоящем. Здесь по поручению ВВП в 2004 году стали строить крупный военный гарнизон, ВВП торжественно резал ленточку в 2007. Уже в 2011 году МинОбороны полностью перебросило военнослужащих отсюда в Майкоп. Теперь русских военных там нет. Считается, что в регион пришел мир. Только на корпусах бывшего гарнизона то тут, то там виднеются надписи баллоном на арабском языке. Спустя несколько дней я случайно увижу, как дагестанские ополченцы того вторжения во время прямой линии попросят у Путина признания их статуса, а еще попросят выпить бокал вина. Среди этих ополченцев будет стоять Курбан, тот самый хозяин гостиницы, с которым мне довелос поднять рюмку. Главнокомандующий, как водится, про вино сольется. Думаю, потому что он понимает: последствия того конфликта еще не кончились. 50 лет переговоров, так или иначе, всегда будут лучше, чем год войны.
По приезду в Махачкалу мы встретились с заказчиком. Он сказал, что мы зря отказались от помощи, но ему было известно о наших передвижениях. Именно поэтому за нами по пятам следовала группа быстрого реагирования. Может вот она причина, по которой на выезде из Цумадинского района нам так быстро открыли шлагбаум и приложили руку к голове, в стиле Дзюбы, дагестанские постовые.
Стиль, орфография и оформление автора сохранены )))