фанфик леди баг и супер кот выпускной
Финал
Финал
Это не сонгфик, но в процессе написания я нашла одну песню, под которую было создано большинство сцен. Не настаиваю, но советую включить и послушать перед прочтением. (Хотя можно и во время, в принципе)
– Папа?!Пап?! – он залетает в свой дом собой-героем. Плевать на все. Пусть отец увидит, пусть отругает. Пусть он только будет тут. Ответом ему служит настоящая тишина. Боковое зрение улавливает какую-то тень, и он опрометью кидается туда. И замирает в ужасе. – Натали. – он невероятно неверяще смотрит на женщину, которая частенько прикрывала его перед отцом, помогала ему избежать наказаний, тайком упрощала его графики, если он уставал. Да, опекала, но. – Адриан, – шелестит губами Натали. Она даже не смотрит на него. Она смотрит в пустоту. И видит там своего подопечного. – Адриан, глупый. Хватит. хватит так безоговорочно слушать отца, малыш. Ты не выживешь так. Глупый. И почему я не успела это сказать. Он кидается к ней, но успевает лишь задеть рукой грубую ткань официального пиджака. А потом Натали вдруг теряет свой цвет и становится черной, через пару секунд совершенно растворяясь во вмиг почерневшем доме. – Их здесь нет, – шепчет из ниоткуда голос Боли. – Адриан умер. И умерли они. Из воздуха медленно ткутся голограммы. Герой Парижа медленно прощается с надеждой.
Кот Нуар стоит посреди улицы перед домом лучшего друга. Только что тот был ярким, как радуга – вот уж такими веселыми были родители Нино, любящие краски и веселую жизнь. Таким же был и сам Нино. Был. Потому что секунду назад он с балкона заметил фигуру бегущего сюда со всех ног героя Парижа и медленно покачал головой, давая понять,что надежды тут больше нет. И, когда тот приблизился, Нино только приложил два пальца ко лбу и с широкой улыбкой салютнул мальчишке. «Все будет шикарно!» – это была его любимая фраза. А потом за долю секунды дом из яркого стал черным. За долю секунды улыбающееся лицо его друга пропало навсегда. Кот Нуар не выдерживает и, сорвавшись, начинает кричать в небо. Иссиня-черное небо. Он тоже плачет. Слезы льются по щекам, обжигая, словно солью ставя печать. Печать того, что его больше нет. – Моя леди. – неуловимо выдыхает он. Больше у него никого нет.
Они нашли их скоро. Точнее, враги сами нашли их. Как только с диким воплем рассыпалась в пыль последняя тень, знакомый шепот почти нежно вновь окружил их своим шелестом. – Нет смысла бороться. – улыбался он. – И вы это видите. Давайте, я сделаю вам подарок. Я дарю вам час. Это ваш последний час. Последний час вашей жизни. Встретьте закат, дети. А затем приходите на Эйфелеву башню. И умрите. Он исчез, и только ледяной ветер заполнил его место. И странное, щемящее чувство пустоты. И страха. Да, страха. Самого настоящего ужаса. Это не ловушка, они оба это знали. Им дают час, чтобы веселее потом было отнять появившуюся надежду. Им будет весело. – Пойдем, – еле слышно произнесла она. Это было первое, что Париж услышал после своей второй смерти. – Надо как-то обработать раны. Он послушно шагнул следом. Его воли больше нет. Его самого больше нет, он сломан. И она тоже. Переломали их. Пополам. С веселой улыбкой переломали. Они залезли в какое-то заброшенное здание. По крайней мере, хотелось в это верить. Потому что представлять, что еще недавно здесь светилась жизнь, было дико. БОЛЬНО. Да, эта акума была. другой. Место, где они решили переждать свой последний час, было совсем рядом с домом Нуара, и парень, в окно заметив такие родные крыши, вдруг почувствовал, как сильно сдавливает горло. Он вспоминал отца. Те редкие его улыбки и еще более редкие часы, которые они проводили рядом. Он вспоминал Натали, которая, рискуя потерять работу, так часто выручала его, что он потерял и счет. Нуар вспоминал маму. Ее улыбку, ее радостный смех и то счастье, которым лучился раньше их дом. Сердце обливалось кровью в обоих смыслах этого слова. И с каждой секундой Коту Нуару становилось все тяжелее, тяжелее и тяжелее. Он сидел не шелохнувшись и не издав ни звука, пока Ледибаг, разорвав какую-то ткань, осторожно перевязывала его рану. Так же равнодушно проигнорировал ее робкие попытки заговорить. Но когда она, тихонько воя от боли, начала одной рукой заматывать себе плечо, он наконец очнулся. – Ледибаг. – пустым, безжизненным голосом заговорил он, начиная перевязывать ее сам. Горло тут же сдавило как тисками – он уже сорвал его. – Ты со мной. Ты не исчезнешь. как они? Лицо девушки потеплело. Она потянулась вперед и обняла его, прижимаясь изо всех сил. Эта попытка не могла стереть воспоминания. Но хоть немного могла смягчить боль. Он схватил ее, сжимая так, что только невероятным усилием она удержалась от крика. Правда, ее руки держали его так же сильно. – Ты – все, что у меня есть, – тихо сказал он. – У меня не осталось больше ничего. Ничего. – Я останусь, – девушка осторожно заглянула в его глаза. Пустые. Бездонные. Страшные. Страшные. Очень. – Мы справимся со всем, – пообещала она. – Вместе. И, закрепляя правдивость своих слов, она потянулась вперед, накрывая его губы своими. Это не любовь. Но отныне и навсегда только они есть друг у друга. А весь остальной мир умер. Все вокруг было важнее этих чувств. Вокруг было поле боя. Враги смотрели на них и улыбались их страданиям. А они сидели, прижавшись друг к другу, и забывали обо всем, вновь зажигая в сердце ту надежду, что уже успела погаснуть. – Обещай, что не оставишь меня, – шептала она. – Обещаю, – и он опять тянулся к ее губам. А она отвечала, зная, что уже через полчаса наступит конец всему. И ее миру тоже. Тогда почему сейчас нельзя утолить эту жажду? В конце концов, страданий с них уже хватило. А полчаса спустя они встают и, держась за руки, выходят на крышу. Париж тонет во мгле. Две точки света идут навстречу финалу.
– Эй, котенок, как думаешь. – Ледибаг лежала на коленях напарника и с теплой улыбкой наблюдала, как он возится с ее ленточками. До назначенной битвы оставалось еще полчаса, и за эти полчаса они вдвоем собирались забрать от жизни все, что она только может предложить. – Ась? – смешно высунув кончик языка, парень пытался завязать на хвостиках девушки бантик. Но пока тщетно. – Где они сейчас. – Ледибаг посерьезнела и еле уловимо вздохнула. – Мама, папа. Где они? Видят ли они нас сейчас. Нуар вдруг хихикнул, и девушка вскинула на него удивленные глаза. Перехватив ее взгляд, парень широко улыбнулся и наклонился, вновь целуя ее.Затем отстранился. – Ну конечно, видят! – заявил он. – И ты потом получишь большущий нагоняй за то, что прятала от родителей такого парня, как я! Смешок вырвался у героини Парижа. Сначала один, затем второй. Закончилось все тем, что они вдвоем не выдержали и засмеялись, забывая обо всем. – Я думаю, меня простят, – девушка подняла руку вверх и слегка взъерошила светлые пряди Нуара. Тот едва не замурлыкал, чем вновь заставил ее улыбнуться. – Глупый ты котенок. – и она вновь смотрела на него так. необычно. Тепло, нежно. Он не видел еще у нее такой взгляд до этого дня. – Зато счастливый! – просиял парень. – Знаешь, моя леди, какая-то часть меня даже не хочет, чтобы это заканчивалось. Ледибаг села и, осторожно коснувшись ладошкой его щеки, погладила. – Мы все исправим, обещаю, – тихо сказала она. – А потом, если захочешь, сможем прийти сюда и повторить происходящее. Только без акум. Без Хищной Моли. Только мы с тобой, вдвоем. Согласен? Он кивнул, смущенно улыбнувшись. А потом потянулся вперед и уже в который раз за этот такой короткий час обнял напарницу, прижимая ее к себе. И улыбнулся, чувствуя, как она доверчиво положила голову ему на плечо. – Спрашиваешь! – стараясь казаться веселым, хмыкнул он. – Мы теперь все равно что связаны навеки! Как. муж с женой, только сильнее, веришь? Мы теперь как одно целое,Ледибаг! И уже совсем скоро мы справимся со всем этим. И. тогда навсегда будем вместе. Будем вместе ходить в кино, вместе забегать на перекус в кафешки. Будем наедаться до отвала и потом стрясать калории на патруле, играя в догонялки. Будем встречаться! Будем жить. Моя леди, мы будем счастливы.
Он успевает заметить лишь то, что на нее несется что-то огромное,страшное. А еще вот эти ее глаза. Глаза человека, который осознает, что происходит, но изменить это не может. У нее отнимаются ноги. Он бежит, вкладывая всего себя в этот бег.
– Главное, смотри, не заработай синяк на пол-лица, женишок! – засмеялась Ледибаг. – А то как я поведу тебя с родителями знакомить? – Я скажу, что спасал свою любовь ото зла! И ведь не совру, не правда ли? А в ответ. тишина. – Нет, – наконец ответила она. – Что. – Нет, соврешь. – и девушка села, обхватив колени руками. – Потому что я больше не позволю тебе рисковать ради меня. Я не позволю тебе погибнуть из-за меня, глупый Нуар, слышишь? Я не позволю. Ты мне нужнее всего мира, нужнее жизни. Нужнее, куда нужнее этой глупой никчемной жизни, понимаешь?! Пожалуйста! Пожалуйста, пообещай мне, что ни в коем случае не кинешься вновь меня спасать. Обещаешь?! – и серебряные слезы вновь полились по ее щекам. – Обещай мне, Нуар. Обещай, обещай. Он подошел и опустился рядом на колени. Протянул руки вперед и, осторожно приподняв ее лицо за подбородок, вытер пальцем слезу. Улыбнулся. – Прости.
Ветер свистит в ушах. В глазах темно, усталость забирает все. Он чувствует, как ноги, будто в каком-то чертовом сне, заплетаются и начинают вязнуть в несуществующем киселе. Он рвет его, раздирая последние мышцы в кровь. Ничего. Ничего теперь не имеет значения. Только она. Она и Боль. А еще он. И, наверно, этот глупый ветер. Ветер во всем виноват, точно. А иначе почему у нее. такие глаза? Господи, какие глаза. Ужас, страх, отчаяние, боль, мольба. – все в них. В них одних. Она смотрит. на него. А он – только на нее. На ее хрупкую фигурку, стоящую одну против этого ветра.
Нуар вздохнул. – Прости, моя леди, – улыбнувшись так, как улыбаются счастливые люди, достигшие своего предела и вдруг понявшие, что дальше пути нет, повторил он, – но я не могу тебе этого пообещать. Я буду защищать тебя, и неважно, что мне придется отдать за твою жизнь: свою душу или целый мир. Мне это не важно. Я буду защищать тебя, Ледибаг! Буду, слышишь? Всегда буду. Всегда, всегда.
«Всегда. » Эхо этого голоса, эхо, уже ставшее прошлым, звучит у него в голове. Он чему-то усмехается. А затем останавливается в метре от нее и начинает поворачиваться. Плевать на все. Он встретит своих врагов лицом к лицу.
– Нет! – она, сорвавшись на рыдание, порывисто кинулась вперед и обняла парня, до боли вцепившись тонкими пальцами в его плечи. – Не позволю, слышишь?! Не смей становиться моим щитом, Нуар. Мы – одно целое, сам же сказал, помнишь?!Помнишь же. Его взгляд стал мягким. Таким мягким и теплым, каким не был еще никогда. – Прости, моя леди, – вновь повторил он, осторожно проводя рукой по ее волосам, – кажется, уже забыл. И они оба знали, что это дурацкая, глупая ложь.
Он успевает заметить лишь такой. разочарованный взгляд врага и усмехнуться. А затем.
– Кроме того, у меня в запасе целых девять жизней, моя леди! И знаешь. я каждую из них готов лично положить перед тобой.
. Эта темнота. Он не видит, что летит на него, от чего надо защищаться, но знает точно одно: он станет щитом. Несмотря ни на что, он станет щитом. И защитит ее, не важно, что для этого нужно. Он отдаст все. И его жизнь – наименьшая из всех цен. Он отворачивается от нее, улавливая лишь неосознанный тихий вдох, и становится между ней и врагами, расставляя руки в стороны. А она ведь права. Он не щит. Он ее стена. Стена, защищающая ее от всего остального мира. Он защищал ее. И будет защищать. Всегда.
– Я не позволю. – хрипло прошептала она. – Если становиться щитами – то только вместе. Взявшись за руки, бок о бок. ВМЕСТЕ. Я не позволю тебе сражаться в одиночку.
Она еще не успела понять, что происходит. Он слышит лишь тихий неосознанный полувздох-полувсхлип, а затем для него пропадают даже эти звуки. Все смешивается, краски летят вверх тормашками, и из всей этой палитры у него перед глазами вдруг остается один красный. Еще пару секунд он видит, как зло смотрит на него Боль и какое удивленное лицо у Хищной Моли. А потом. А потом происходит СТРАШНОЕ. То, чего он действительно не мог предусмотреть. Страшная боль пронзает все тело. Дикая, просто безумная. Но не это страшно. И даже не то, что он вот так за миг выбывает из боя. Это не страшно. И даже не то, что вскоре, как в вязком пустом киселе, начинают пропадать звуки и голоса. И не то, что в глазах темнеет. Это не страшно. Страшен тот крохотный холодок, пронесшийся вдруг по руке. По тому месту, где обычно находится кольцо. Слетевшее сейчас с пальца из-за силы удара. «Пока мы в этих костюмах, раны нам не страшны. » Пока мы в этих костюмах. Только пока мы такие. Но. Не сейчас.
– Я защищу тебя любой ценой, моя леди! – и Кот Нуар вдруг вновь широко улыбается. – Смотри-ка! Завязал! Ледибаг, словно во сне, подносит к хвостикам руку и пробегает пальцами по бантику. Она понимает, что Нуару хочется сменить тему, и позволяет это сделать, тихонько пообещав себе, что все же не позволит ему вновь рисковать своей жизнью ради нее. – И правда, – выдыхает она. – Миленький. – А то! – со своей обычной самодовольной улыбкой заявляет парень, и Ледибаг тихо смеется. На этот раз искренне.
Гудят новостные каналы, снуют туда-сюда сотни репортеров: все уже наслышаны о том, что весь Париж ненадолго вообще исчез. Некоторые уже лезут в прямой эфир с сообщениями об инопланетянах и внеземных цивилизациях, некоторые предпочитают отсиживаться дома. Кто-то побежал проверять родственников, кто-то оккупировал телефонные автоматы. Большинство звонков, конечно, получает мэр города. Он уже сбился с ног в тщетных попытках успокоить перепуганных горожан. Если быть честным, ему и своих проблем хватает по горло. Одна дочь чего стоит. Нет бы, помочь с жителями, так она дозвонилась какой-то девчонке-блогерше, и они вместе убежали разыскивать Ледибаг. Идея неплохая, конечно, но все же.. Жизнь кипит. Активизировались магазины и рестораны, поликлиники и больницы пачками принимают особо мнительных пациентов, полиция уже поехала выяснять, кто там что у кого под шумок украл, музыкальные залы развлекают народ вовсю: все напуганы. Всем хочется веселья. И город веселится. Сияет тысячей огней, радуется, шумит, гремит. А на крыше тихо. Там уже нет битвы, уже не слышны боевые возгласы, там даже нет больше героев. Только парень, девушка и два маленьких летающих огонька. И гнетущая, тяжелая тишина. – Адриан, ты уверен? – наконец нарушает ее маленький черный котенок. – Да, – отвечающий ему голос хриплый, сдавленный, словно металлический. Явно сорванный не одним страшным криком. Не одной дикой, безумной мольбой, не одним ором осознания, не одним хрипом боли. Парень медленно снимает со своего пальца кольцо и надевает девушке. А затем, вдруг сорвавшись, уже в который раз за это время поднимает ее и прижимает к себе. – Прости, – тихо шепчет он, – но нашу будущую дочку я твоим именем не назову. Квами испуганно переглядываются. – Камни чудес ведь могут все, да? – дрожащим голосом спрашивает парень и, уже в который раз дождавшись кивка, наконец собирается с духом. – Тогда я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, Маринетт. Долгое время ничего не происходит, и парень, лицо которого с каждой секундой становится все страшнее, вновь изо всех сил прижимает девушку к себе, а затем с вызовом смотрит в небо, уже даже не пытаясь стереть льющиеся рекой слезы. Он помнит. Помнит, что она сказала их врагам тогда. Когда он думал, что уже погиб. Она тогда бросила вызов самой судьбе. И спасла его. И победила. И он сейчас сделает то же самое. – Ничего еще не кончено. Слышишь, небо?! НИЧЕГО ЕЩЕ НЕ КОНЧЕНО. Лучи солнца падают на крышу, обнимая двух героев. Сережки и кольцо начинают гореть слабым теплым светом.
Фанфик Леди Баг и Супер-Кот || Ты никогда не была Моей Леди. Глава 1
Ты никогда не была Моей Леди
Часть 1. Он просто исчез…
Теплый летний ветерок дунул в лицо, будто встречая свою давнюю знакомую. Маринетт только что вышла из такси и вдохнула до боли родной запах. Запах ее города. Ее не было здесь уже два года. Девушка стояла около кондитерской родителей в нерешительности. Подняв голову вверх, на свой старенький балкон, она на миг прикрыла глаза, и мысли вихрем отнесли ее в их последнюю встречу. Маринетт и Кота Нуара…
Два с половиной года назад.
Он пришел после долгого отсутствия, ей первой сообщить. Долго мялся и терялся в словах. Много говорил о том, как ему было хорошо с ней вместе, как весело они проводили вечера. И Маринетт была уверена, что Кот Нуар пришел наконец порвать с ней. И была к этому готова. Они же смогут остаться друзьями? Хотя такие отношения нельзя было уже давно назвать дружбой, так как в последнее время стало ясно, что уже есть что-то большее. Да и поцелуи столь редкие, но горячие и прекрасные, никак не забудешь, хоть подростки и каждый следующий раз делали вид, что ничего не произошло. Все начиналось заново, как веселая игра, которая на самом деле игрой не была. И Кот Нуар стал очень редко заглядывать. Как бы извиняясь, снова исчезал. Потом и вовсе пропал на некоторое время. Да уж, они оба запутались. Каждый любил своего кумира и, хоть Маринетт знала, что она и есть кумир Нуара в другом обличии, но была уверена, он все равно не полюбит ее так, как любит Ледибаг. Да и она любит все-таки Адриана. Вроде… В общем, так больше нельзя. Ведь Кот Нуар с Ледибаг виделся регулярно и был как всегда шутник и ловелас.
И вот, после долгого отсутствия он тут. Пытается что-то сказать. Она молча слушала в тот вечер его сбивчивую речь. Но неожиданно парень оборвался на полуслове. И, после некоторого молчания, сказал:
Это прозвучало так, будто он говорил про какую-то абсолютно будничную вещь.
— Что?! — у Маринетт похолодели ноги.
— Я уезжаю, — повторил Кот тверже. — Надолго. Скорее всего, навсегда.
— Как это?! А Париж? А Ледибаг? Я. — она сглотнула комок в горле.
«Ничего не понимаю. Мы уже давно так прекрасно не проводили патрули. В Париже все спокойно. Уже очень давно. Бражник куда-то исчез. Что же могло произойти? О… Не может быть…»
— Понимаешь, акум больше нет, они уже давно не появлялись. И, я думаю, Ледибаг тут справится и без меня. У меня появились очень важные дела. В другом городе… вернее, континенте… Я пришел к тебе, так как ты мне не безразлична… сообщить первой…
Маринетт вздрогнула. Боль и горечь пронзила ее, и вдруг очень захотелось все рассказать. Как сильно она к нему привязалась, как сильно скучала по нему, когда не приходил. Как сильно хотелось, чтобы снова называл своей Принцессой, и что она Ледибаг! И что сейчас его придушит! А Кот Нуар продолжал:
— Ледибаг еще не знает. Я хочу сообщить попозже… Когда окончательно соберусь. Иначе она меня придушит, — он невесело засмеялся. У Маринетт бушевало все внутри. Ее рвало на части от обиды и гнева. Как он может так оставить все?! Но не могла вымолвить ни слова. — Прости меня, что так долго не появлялся. Мне очень сложно это далось. Я… так хотел быть рядом с тобой, но настолько запутался, что не мог дальше тебя мучать… Я думаю, что люблю тебя, Маринетт. Но так же я люблю Ледибаг. Я знаю, что она любит другого, но ничего с этим не могу поделать. И я стал разрываться между вами. Но теперь я ухожу. Исчезну, чтобы не мешать вам жить и найти настоящую любовь. Хорошо, что так сложились обстоятельства. Поездку не отменить. Она жизненно важна для меня.
Маринетт тихо стояла, облокотившись на перила. Вся ее злоба исчезла и появилась дикая тоска. «Жизненно важна? Даже Ледибаг не в курсе таких жизненно важных поездок! Все было как обычно! Что скажет он ей? Найти настоящую любовь? Почему? А как же он? Ему ничья теперь любовь не нужна?» Она растворилась в этих мыслях, будто наблюдая со стороны: «Нет, это происходит не со мной!» Стук сердца начал гулко раздаваться в ушах и вдруг слезы покатились по щекам…
— Зачем… — зашептала девушка, сама того не осознавая. Кот недоуменно посмотрел на нее. — Зачем ты это делаешь?! Зачем мне все рассказываешь? Зачем ты, уезжая навсегда, оставляешь на мне этот груз? Куда ты собрался, почему не сможешь вернуться?! — Ужас обуял ее. — Ты что, собрался там умереть?
Кот вдруг неожиданно обнял девушку. Крепко, так, что она не смогла бы вырваться, если бы хотела. А Маринетт не знала, что делать. Просто не знала. Она уже не хотела никакого разрыва. Лишь хотела, чтобы он был рядом. И не исчезал. «Пожалуйста…» Девушка стояла и просто плакала у супергероя на плече. Кот Нуар лишь молча принимал эти слезы и гладил по голове.
— П… Прости… я не могу тебе сказать, это очень опасно, я не хочу так с тобой поступать. Ни с кем не хочу. Никто не узнает, куда я еду. Даже Ледибаг. Мы напарники, а не няньки друг другу. И сейчас наши пути разойдутся. Ты не волнуйся, я прошу тебя, за меня. Все будет хорошо. И если все пройдет хорошо, ты будешь первая, кто узнает об этом, если я вернусь. Обещаю.
«Если я вернусь… Опасно!» – эхом пронеслось в голове у девушки. «Он что, еще и совсем не уверен?!» Кот взял руками ее заплаканное лицо и крепко поцеловал в губы. И, опершись на шест, не давая ей опомниться, исчез в глубине ночи. Маринетт чувствовала себя настолько опустошенной, что даже не знала, как поступить. Спустившись вниз, она долго еще ходила по комнате, не находя себе места. Потом решила, что еще поговорит с ним обязательно в образе Ледибаг. И Тикки, недоуменно выслушав ее, полностью поддержала тогда. Но больше Кота Нуара девушка так и не увидела. Ни она, ни кто-то другой. Парень не отвечал на звонки и не появлялся в патрулях. Он просто исчез. Так и не сказав ничего Ледибаг…
Маринетт вернулась в настоящее, услышав голос отца, который вышел встретить ее. И кинулась ему на шею.
-Маринетт, наконец-то! Как ты выросла, стала еще красивее! Фото и видео этого не передают. Я так рад, что ты смогла приехать! — отец радостно обнял дочь, и они зашли внутрь. Мама уже ждала ее за дверью со слезами на глазах.
— О, как я рада, милая моя! Как сложно мне это далось, но вот наконец ты вернулась. Как долетела?
— Мамочка, все хорошо, Милан просто чудесен! Я так рада, что мне удалось побывать там.
— Конечно, после конкурса на самое оригинальное платье в университете, который ты выиграла! — подмигнул отец. — Все должны были увидеть твою коллекцию именно в Милане! Я так рад за тебя, моя девочка.
Разговаривая дальше, они зашли внутрь. Маринетт рассказывала родителям об учебе и о различных историях, которые происходили с ней, пока она с ними не виделась и не созванивалась. Они слушали и комментировали, все было очень душевно, по-семейному. Маринетт поняла, что жутко соскучилась по таким вот вечерам, когда как сейчас не хотелось никому расходиться… Наконец родители настояли и отправили Маринетт отдохнуть с дороги и поспать. Был уже поздний вечер, и девушка поднялась в свою старую комнату. Тут почти ничего не изменилось. За исключением… отсутствия фото и плакатов Адриана. Она сама их сорвала после выпускного бала в коллеже. И снова мысли перенесли ее в тот день…
Два года назад. Выпускной.
— О, Боже, какое платье, Маринетт, ты превзошла всех тут! — порхала около нее Алья. — Этот стальной цвет с черными вставками и вышивкой из изумрудного крупного бисера. Волшебно!
Маринетт и сама понимала, что выглядит сногсшибательно. Прошло полгода после исчезновения Кота, именно столько она рисовала и шила это платье. Это как прощание с ним, как рисунок, который следовало бы нарисовать и забыть. Никто и не поймет, что это прощальная дань, так как никто и не знал, что Кот Нуар бывал у нее. За время его отсутствия Маринетт лишь поняла, что тот был действительно дорог для нее. Но надо жить дальше. Надо следовать совету любить и быть любимой. И девушка приложила массу усилий к этому. Они с Адрианом пришли на этот бал как пара. Ну, не как пара, которая встречается.… А как пара, которая договорилась, что она будет парой на этот вечер. Правда, по-дружески. Но все же! Они оба пришли к этому, объяснили друг другу и друзьям тем, что не хотят ни с кем идти.
Адриан… Они часто куда-то ездили вчетвером, много проводили времени вместе, и Маринетт знала о нем уже почти все. Даже то, что с отцом начал хорошо ладить. Так же туманно знала, что Адриан собирается поступать куда-то за границу, но он говорил, что это не точно. Девушка надеялась, что Габриэль Агрест все-таки не отпустит сына далеко от себя. Ребята много болтали друг с другом, неловкость давно прошла. Они становились все ближе. Иногда Маринетт казалось, что Адриан говорит с ней, смотрит, как когда-то смотрел Кот-Нуар: влюбленно, но печально. Это жутко пугало ее. Из-за своей девичьей робости боялась сделать первый шаг, разрушить их теплые отношения, так как Адриан не делал никаких попыток стать ее парнем.
Этот вечер, наконец, расставит все точки над i. Она все-таки решилась и сама все скажет. Будь что будет.
— Маринетт… — она услышала голос около своего уха. Мурашки побежали по ее спине. На мгновение показалось, что рядом снова Кот Нуар. Именно он так любил делать, подкрадываться и шептать на ухо. — Прекрасно выглядишь, как настоящая леди! — Адриан обошел ее, уже выкрикивая эти слова, так как музыка была очень громкой. Девушка опешила и заметила, что собеседник помрачнел. «Видимо, не так прекрасно, как тебе бы хотелось. Но отступать я не буду. Нужен лишь подходящий момент». — Это то платье, про которое ты мне говорила? Я думал, оно выглядит несколько иначе…
— Нет, что ты. Очень… Выразительно, — будто взяв себя в руки, Адриан вновь улыбнулся и стал прежним. — Пойдем?
Бал уже подходил к концу. Но Маринетт так и не призналась ему ни на одном из танцев с ним, ни когда выходили подышать воздухом, и не пыталась никуда позвать в уединенное место. Что-то сковало ее, уж слишком Адриан был мил и грустен в этот вечер, галантен как никогда. И один раз даже очень долго беседовал по телефону, словно принимая какое-то окончательное решение с тем, кто на другом конце провода. Она, заинтригованная, решила подождать до самого конца. А когда Адриан решил проводить Маринетт перед тем, как самому вернуться домой, и сказал водителю ждать у коллежа, вовсе заликовала. «Вот оно! Очень похоже, что и он мне хочет признаться!». У Маринетт застучало в висках, когда Адриан шел от машины к ней. Блондин подошел и взял ее за руку:
— Пойдем? Я провожу тебя…
Лишь только они скрылись с глаз посторонних в темноте улицы, парень остановился, будто переводя дыхание. Будто бежал марафон. Маринетт открыла рот, чтобы уже самой первой выпалить признание, как вдруг он заговорил отстраненно и бездушно:
— Послушай, Маринетт… Я знаю, это может звучать глупо сейчас, но я не хочу, чтобы ты мне что-либо говорила. Я просто знаю, что ты мне хочешь сказать. Понял это с того момента, как ты вошла в зал. Ты тоскуешь по Коту Нуару, твой наряд просто кричит об этом… — он презрительно окинул платье взглядом.
— Не надо, мне жаль, что тебе не удалось забыть его, — у девушки округлились глаза. Откуда он знает?! И что знает?! — Даже не смотря на то, что мы были с тобой очень близки. Хотя, это уже не важно… так как улетаю сегодня, с отцом. — У Маринетт подкосились ноги. «Я уезжаю… Возможно навсегда». Мысли начали путаться. — Мы летим в США, он будет открывать там филиал своей фирмы, а я буду представлять его коллекцию и жить мы теперь будем там… неопределенное время…
— Вы что, все сговорились?! — слезы навернулись у нее на глаза.
— Замолчи, ради Бога, я не хочу больше ничего слышать. Езжайте вы уже куда хотите! — она развернулась на каблуках и побежала домой.
Слезы заливали глаза, мешая видеть и думать. И не помнила, как залетела в спальню, как срывала все плакаты с Адрианом, в ярости разбрасывая все по комнате. Если бы это заметил Бражник, она была бы уже давным-давно акуматизирована. Но его не было. Уже давно. И патрулировать Ледибаг бросила пару месяцев назад. Тикки, которая была все это время дома, в ужасе смотрела на девушку и даже не знала, как ее успокоить. Проплакав некоторое время, Маринетт начала злобно думать, заглушая свою боль дальше. «Что я там возомнила?! Что смогу стать девушкой Адриана? О, Боже, какая глупость! Где он, и где я! Улетает он! Какая я наивная. Он просто… он просто… приревновал меня к Коту?!» девушка резко остановилась. И села. Тикки замерла.
— Стоп… — затараторила Маринетт, — что за бред. Как-то все нескладно. И решил уехать сегодня же… После того, как увидел меня… в платье. Неет, не может быть, я что, сама все испортила? — она нервно начала набирать телефон Адриана. Абонент не доступен. Она прозвонила ему еще несколько раз. Абонент недоступен.
— Тикки, пятна*! — не успевшую опомниться от перемены настроения квами затянуло в сережки, и Маринетт помчалась к дому Агрестов. Но, приближаясь к нему, Ледибаг уже слышала, что опоздала. Звук удаляющегося вертолета был отчетливо слышен в недосягаемой вышине. Это был конец…